Ну и что, что тролль
Шрифт:
– Ты всегда так невежлив?
"Невидимка! Для разнообразия, наверное. Роман с невидимкой. Но куда меня занесло в этот раз?"
Вокруг Айвена была совсем другая реальность. Не та – с роскошной комнатой и красивой женщиной. Другая – теперешняя. С пыльной дорогой, странной целью путешествия и невидимой спутницей, спрашивающей его буквально без передышки. Айвен так и сказал:
– А ты всегда должна задавать мне вопросы? Ведь знаешь ответ. Хорошо знаешь. – Откуда у него была такая уверенность, не понимал. Хотя у женщин есть такая привычка: спрашивать просто так. Спрашивать, спрашивать,
– Я знаю ответ, но это совсем не пустой вопрос. Ты забываешь, что оттуда невозможно убежать. Никто и никогда не покинул замок живым. Ну, во всяком случае, никто этим не хвастался.
"Добрая душа. Заботится обо мне. А я это не ценю". И в этот момент он вспомнил! Мда-а-а, ситуация мрачная. Постарался говорить уверенно:– Сделаю так, чтобы плохого не произошло.
– Как хочешь, – Голос вздохнула. – Твоя жизнь. Твоя глупая голова. Но после того, как из тебя сделают сито, не жалуйся мне, что я тебя не предостерегала.
– Спасибо, голубушка, воодушевила. Придала, так сказать, уверенности.
Голос молчала. Айвен сжал зубы. Любил Голос. Вот как, оказывается, любил! Не имел никакого понятия, откуда взялась и кем была, и почему требовала, чтобы называл ее именно "Голос". Не сказала ему свое имя, если вообще какое-то было. Однажды появилась и вот… Айвен не задумывался, почему появилась и почему любит. Однако порой Голос становилась чертовски раздражающей.
А по сути ведь было не до споров и ссор. Каждый его шаг поднимал в воздух тучу пыли. Небосклон заволокли тяжелые тучи, было тихо, как это часто бывает перед грозой – только его шаги и еле слышное позвякивание чего-то в снаряжении. Хорошо, что нет ветра, Айвен задохнулся бы в пыли. Но, с другой стороны, без ветра жарко и душно, как в кузнице.
Тропинка вела к стрельчатому черному сооружению, которое какой-то безумец взгромоздил на вершину самой высокой горы во всей околице. Вокруг черных стен кружили летучие мыши. Странно, обычно они летают ночью…
– Ты не собираешься просить прощения? – милым тоном спросила Голос.
– За что? – буркнул Айвен, пытаясь рукавом вытирать пот, заливающий глаза.
И тут же почувствовал, как сотни не очень острых булавочек напали на него со всех сторон. Вздохнул и покрутил головой. У Голос были свои способы.
– Хорошо, я прошу прощения, ты довольна?
– Нет. Это звучало неискреннее.
Закатил глаза под лоб. Четко выговорил:– Я. Прошу. Прощения.
– О, это совсем другое дело.
Весь оставшийся путь наверх молчали. Хорошо, что вокруг никого не было. По крайней мере, никто не тыкал в него пальцем, как в какого-то сумасшедшего. Хватало и того, что чувствовал себя ненормальным. Голос только слышал. А еще чувствовал уколы ее раздражения. И должен был открывать рот и отвечать любимой невидимке.
Айвен так задумался, что перед монументальными воротами Черного Замка остановился с искренним изумлением. Задрал голову. Вблизи Замок был меньше, чем казался, – но так и несло от него манией величия его строителей. Или заказчика сего сооружения.
– И что теперь, гений? – дрожащим голосом спросила Голос. – Вежливо постучишь, и тебе откроют?
– Насмехайся, насмехайся.
Айвен вытащил из поясной сумки небольшой отшлифованный обсидиан в серебристой сеточке. В глубине камня мигал огонек.
– Это ключ? – Голос почти хныкала. – Глупо, глупо!
Проигнорировал ее нытье и вытянул вперед руку с зажатым в горсти амулетом. Ворота начали медленно открываться, заскрипели, словно сотня звериных когтей, скребущих заржавленную доску.
– Ты не извинишься? – спросил насмешливо свою спутницу, но не дождался ответа. – Невыносимая!
– Взаимно, – за Голос всегда оставалось последнее слово.
Ладно. Айвен вытащил из другой сумки маленькую бутылочку с зеленоватой жидкостью. Открыл. Содержимое воняло гнилым мясом.
– Нда-а, ничего не поделаешь.
Зажал нос и глотнул. Скрутило его так, что согнулся пополам, но выдержал и устоял на ногах.
– Вкусно? – Голос никак не могла удержаться от комментариев.
– Как изысканнейшее вино. Когда-нибудь дам попробовать.
Взялся за рукоять меча, клинок зашипел, выныривая из черных ножен. Сделал приглашающий жест невидимой даме. Они вошли в ворота. И оказались в полной темноте.
– Видишь? – тихо спросил он. Почему-то был уверен в ее необыкновенных способностях.
– Да, вижу. А что будешь делать ты?
– Готово! Я тоже вижу.
Отвратительная на вкус микстура ночного видения действовала замечательно. Видел все так четко и ясно, словно кто-то зажег сто факелов:
– Еще можешь вернуться, – жалобно предложила Голос.
– Нет.
Хотя не каждый бы удержался от бегства. Зал, выложенный черным мрамором, прекрасно выполнял роль пугала: путешественник с простыми лампой или факелом наверняка кинулся бы наутек от гнетущего безграничного мрака. Айвен же видел все подробности и сразу повернул в сторону широкой лестницы. Ступени были скользкими. Не хватало еще отважному рыцарю вместо свершения подвигов загреметь вниз и сломать ногу!
– Идиотский лабиринт, – пробормотал Айвен, добравшись до площадки и глядя на семь дверей.
– Ворота еще не закрылись, – напомнила ему Голос.
Проигнорировал ее слова, из очередной сумочки вытащил круглую коробочку. Открыл крышку.
– Что это? – грустно спросила Голос.
– Компас. Магический.
– Зря все это…
– Послушай, – у него кончалось терпение. – Я не вернусь. Я пройду до конца. Ясно?
Голос только вздохнула. Золотистая стрелка компаса указала дверь. Айвен доверял своему компасу. Пару раз спас ему жизнь, хотя как и когда – не припоминалось. Но компас компасом, а дверь открыл осторожно. Голос молчала.