Ну и что, что тролль

Кузиманза Д. Д.

– Ужас, Хельга. С меня хватит! – выпалила с порога Мартина.

– Что случилось?

– Ничего нового. То, что всегда. Он лежит, а я в огороде копаюсь. Он в корчме, а я за покупками бегаю, постояльцев кормлю и прибираю. Принесу пять корзин, думаю: запаслась надолго, а он приятелей ведет и все съедают, как саранча! Убегу от него, я не шучу!

– Нет, лучше не убегай. Ты знаешь что?

– Ну?

– Дам тебе адрес одной колдуньи.

– Что? Еще мне колдуньи не хватало!

– Она может все. Посоветует.

– Посоветует? Колдунья?

–

Ой, я не знаю, но рассказывали, что помогает многим. Особенно женщинам. Одной из мужа-грубияна сделала такого ласкового котика, что та вторую любовь переживает.

– Разве? Ну, говори адрес, я попробую.

На следующее утро после долгих обид и скандала с Мартином, Мартина пошла искать колдунью.

Та жила в старом доме из красного кирпича под зеленой крышей. Мартина отворила скрипучую дверь, ведущую в темноту: "Ой!", после чего на ощупь начала искать лестницу или лампу. Отыскала перила и, судорожно держась за них, медленно взобралась на второй этаж. Приостановилась перед дверью, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Не успела однако ничего собрать, потому что в этот момент дверь открылась. Мартина постучала в косяк.

– Добрый день, – сказала, не переступая порога.

– Войди, войди, деточка, – услышала из глубины комнаты.

– Я иду, – сказала Мартина – Пусть будет, что будет. – И решительным шагом направилась в сторону голоса.

В полутемной от тяжелых занавесей комнате возле печки стояла толстая женщина, помешивая что-то в котелке.

– И опять добрый день, – ответила женщина, продолжая помешивать.

"Все, что готовит, съедает сама," – промелькнуло у Мартины в голове.

– Да, все. Но что тебя ко мне привело, моя деточка?

Только упрямство не дало Мартине с визгом убежать.

– Не очень знаю, сударыня ведьма.

– Я не ведьма, а колдунья, – сказала толстуха. – Ведьма живет через три дома.

– Да, колдунья, верно. Говорят, что умеет госпожа помочь в любой супружеской беде.

– А в чем заключается твоя беда, милочка?

– Я работаю, а муж мой отдыхает, я тружусь, а он развлекается, я еле живая от усталости, а он песни поет! – пожаловалась Мартина. – Я накуплю-наготовлю, а он ватагу друзей ведет.

– Я знаю, золотце, знаю. Мужчины всегда садятся нам на голову. И нет бы песни пели нам или руки наши натруженные целовали или любовью пылкой любили! Но эти глупцы даже этого не умеют. А потом хватаются за голову: где моя жена?

– Немного трудно говорить об этих делах с кем-то чужим, но госпожа хорошо меня понимает.

– Милочка, дам тебе вот что, – колдунья подошла к старому комоду и вынула бутылку, подписанную непонятными знаками. – Сделаешь вкусный ужин, подашь вино, а в вино добавишь это. И ему, и себе, помни!

– Себе тоже?

– Да, себе тоже. Иначе не подействует. На второй день муж будет совсем другим человеком.

– Так быстро

подействует? Сразу изменится? И станет идеальным мужем? – недоверчиво спросила Мартина.

– Нет, сразу идеален не будет, сначала будет, так сказать, переход, но – ш-ш-ш! – обо всем ты узнаешь в свое время. Запомни: ужин, вино, микстурка. А на второй день вы начнете новую жизнь. Когда ты почувствуешь, что муж твой идеален, тогда посети меня еще раз. Нужно будет закрепить трансформацию.

– З-закрепить т-трансформацию?! – испуганно спросила Мартина.

– Это по-научному. Обо всем узнаешь в свое время!

И колдунья вывела посетительницу за дверь дома. Через полчаса Мартина с Хельгой, сидя в креслах в гостиной у последней, молча присматривались к стоявшей перед ними таинственной бутылке с еще более таинственной микстурой внутри.

– И что ты думаешь? – прервала молчание Мартина.

– Сама не знаю. Думаю, не убьет ли вас это?

– Вряд ли, но я слышала, ты знаешь, в таких зельях может быть всякая гадость: моча зайца, кровь летучей мыши.

– Хм, – Хельга откупорила бутылку и понюхала содержимое. – Пахнет совсем неплохо. Какими-то травами, – подала бутылку владелице. – Но ты знаешь, что я думаю? Рискнуть и выпить. Может как раз удастся. – Хельга еще раз взяла бутылку, опять понюхала, попробовала микстуру на кончик языка.

– Ну как? – спросила Мартина.

– Да какое-то оно безвкусное. Может, немножечко анисом отдает.

– Тогда решусь, – захихикала Мартина. – Побегу делать вкусный ужин.

Наступил вечер. Мартина ласково пригласила ужинать своего мужа.

– Что это за вино? – спросил он. – Пахнет непривычно.

Вино было из кладовки, но с добавленной в него микстурой.

– А я не знаю, – соврала Мартина. – Хельга хотела меня угостить, хорошее какое-то. Но я решила отнести домой. Не пей сам, подожди меня, мы поднимем какой-нибудь тостик.

– Я ожидаю, ожидаю. А разве у нас сегодня какая-то особенная дата? – спросил озадаченный муж, глядя недоверчиво то на стол, то на необычно приветливую жену.

– Нет, не дата. Но я подумала, что приятно съесть вдвоем хороший ужин. Твое здоровье, дорогой!

– Твое здоровье и приятного аппетита, дорогая, – улыбнулся успокоенный Мартин, выпил вино и взялся за вилку и нож.

Ели почти в молчании. Хотя Мартин пытался начать разговор, но Мартина была слишком занята своими мыслями, опасениями и угрызениями совести, чтобы быть в состоянии поддерживать беседу. Чувствовала себя так, словно намеревалась убить мужа. Хотела даже схватить стаканы и быстро вылить их содержимое, но убедила себя, что это без толку, и такая душистая жидкость не может быть опасной. Кроме того, ведь она тоже выпьет: если погибнут, то вместе.