Ну как, испугался?
Шрифт:
Вот она! Приближается!
Я действовал не задумываясь. Думать было некогда. Я приготовился. Собрался. Ну! Раз… два… три…
Машина поравнялась со мной. Я прыгнул, пытаясь схватиться за ручку дверцы. Промазал!
— Ах, чтоб тебя! — невольно вскрикнул я, когда рука впустую скользнула по дверце.
Изловчившись, я прыгнул.
Я врезался в машину, и меня отбросило в сторону. Я приземлился на ладони и колени на краю дороги.
— Не-е-е-ет!
Это уже кричали со всех сторон. А сверху неслась
— Мое дитя! Мое дитя!
Машина все набирала скорость, стремительно удаляясь под гору к перекрестку. Там впереди маячил светофор. Переходили дорогу школьники. Сплошной поток школьников.
«Крэг, пошевеливайся, — приказал я себе. — Спаси ребенка».
И я побежал. Превозмогая боль и спотыкаясь. Побежал вдогонку машине. Меня качало, голова кружилась, в ушах стоял детский плач.
Я поравнялся с машиной.
Вот я бегу рядом с ней.
Вот вытягиваю обе руки. Вытягиваю…
Только бы дотянуться до ручки.
Но нет. Мне не дотянуться. Я вижу. Хоть лопни, не дотянуться. Кишка слаба…
Там впереди, внизу, я вижу непрекращающийся поток детей.
— Разуйте глаза! — ору я им. — Да поглядите же!
А из машины, из детского подвесного сиденья, призывно махал крошечными ручонками ребенок.
Я прибавил ходу.
Поравнялся с машиной. Примерился. Опять мимо.
3
Но наконец я таки ухватился за ручку. Я сжал ее что было сил.
Мчась рядом с ней на одной скорости, я умудрился открыть дверцу и ввалиться внутрь на водительское место.
Младенец все так же отчаянно махал своими ручонками, заливался слезами и пытался выбраться со своего креслица.
Я заставил себя сесть. Глубоко вздохнув, я опустил ногу и нащупал тормоз.
Подняв ногу, я со всей силой опустил ее на педаль.
Машина дернулась, подскочила и остановилась как вкопанная.
Меня швырнуло вперед, и я врезался головой в ветровое стекло.
— Ой! Ой!
Острая боль пронзила все тело. Я зажмурился.
От резкой остановки малыш замолчал. Снаружи до меня долетали крики школьников. Крики ужаса и восторга.
Получилось! Получилось, — наконец дошло до меня. Я остановил машину в самый последний момент.
Я чувствовал, как кровь бешено стучит в висках. Все перед глазами поплыло… поплыло… голова упала на грудь.
Перед глазами замелькали ярко-красные круги. Красное стало блекнуть и превратилось в белое. В поток ярко-белого света.
Наверно, я начал терять сознание.
Однако крики обезумевшей матери привели меня в чувство.
— Мое дитя! Мое дитя!
Задняя дверца распахнулась, и рыжеволосая женщина просунулась в машину. Быстро отстегнув ребенка, она вытащила его из креслица и прижала к груди.
А я все еще сидел не шелохнувшись за рулем, судорожно глотая воздух. Меня всего начало трясти.
«Неужели я и в самом деле сделал это?» — спрашивал я себя.
Я кое-как выбрался из машины и потер лоб. Он все еще гудел от удара об стекло.
Машину окружили школьники. Все галдели и глядели с восхищением на меня.
Прижав к себе ребенка, женщина подошла ко мне.
— Вот по-настоящему мужественный поступок. В жизни не видела такого храбреца! — заявила она во всеуслышание, обнимая меня свободной рукой. — Ты настоящий герой.
Я чувствовал, как лицо у меня начинает гореть и я краснею. Это кто герой? Я-то?
Ребята начинают кричать «ура!». Кто-то хлопает меня по спине.
У женщины по щекам текут слезы.
— Я вышла из машины на секунду бросить письмо в ящик, — рассказывала она. — Я даже не видела, как машина поехала под гору. Господи, представить страшно, что могло произойти.
— Верно, — киваю я. Я не нахожу слов. Наверное, я был в шоке. Голова кружилась,
ноги как резиновые. Я был в отключке.
Женщина взяла малыша в другую руку и повернулась к собравшейся толпе:
— Вы видели, что совершил этот мальчик? Он спрыгнул с велосипеда и чуть ли не своим телом остановил машину.
Ну… все было не совсем так… Не совсем так. Но все глаза устремлены на меня. Все так возбужденно орали, что я не стал опровергать ее.
— Он чуть не погиб! — воскликнула женщина, вытирая слезы. — Но он готов был пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти моего ребенка и школьников. Это настоящий героизм!
Новый всплеск восторженных криков.
Я засунул руки в карманы джинсов, чтобы никто не видел, как они трясутся.
Никаким таким храбрецом я себя не чувствовал. Какой из меня герой. Уж кто-кто, а я-то знал, что вся эта история с чудесным спасением ребенка чистая случайность.
И с велосипеда я не прыгал, а просто свалился. А когда эта машина надвигалась на меня, я не ведал, что творю.
И пока все кричали и поздравляли меня, меня так и подмывало сказать им правду. Да это все дело случая! И я вовсе не храбрый!
Но я как воды в рот набрал, а только скромно улыбался.
Эк тебе повезло, Крэг, говорил я себе. Это твой шанс, не упусти его. Воспользуйся им, чтобы отныне никто не смел называть тебя Трусишкой Крэгом.
Женщина снова обняла меня. Она открыла заднюю дверцу и стала усаживать и привязывать малыша в его креслице.
Кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся.
Передо мной стояла девочка с вьющимися черными волосами и большими черными глазами.
— Это ты новенький из шестого класса? — спросила она. Голос у нее был такой ровный, низкий, совсем взрослый. — Я слышала, что к нам должен прийти новенький.