Нулевая история
Шрифт:
карманный словарь в мягком переплете.
Хруст гравия смолк, как только они остановились почти напротив здания. Милгрим
видел примитивный прямоугольный знак на двух ободранных непогодой столбах,
выцветших и вылинявших от дождей. Читабельным на знаке было только слово
«СЕМЕЙНЫЙ», написанное бледно-голубыми курсивными заглавными буквами.
Других машин на этом неровном гравийном пятне не было.
Милгрим открыл дверь, вышел и остановился, держа красную тубу в левой
подумал, затем откупорил ее, вытянув наружу свернутую миллиметровку. Затем
прислонил тубу к пассажирскому сиденью, взял деньги и закрыл дверь. Сверток
полупрозрачной белой бумаги выглядел значительно безопаснее.
Автомобили выезжали на автостраду. Милгрим прошагал по хрустящему под
подошвами гравию пятнадцать футов, разделявших его и вывеску на доме. Над
курсивно-голубой надписью «СЕМЕЙНЫЙ» он обнаружил надпись «ГОРОД НА
КРАЮ», на которой осталась лишь немного шелухи от красной краски. В самом низу
было написано «РЕСТОРАН». Нижняя левая сторона вывески когда-то была окрашена
черной краской, с нарисованными как будь-то детской рукой, и тоже вроде бы красной
краской, силуэтами трех домов. Солнце и дожди основательно зачистили картинку
чтобы быть в чем-то уверенным. Справа, немного другим голубым, нежели
«СЕМЕЙНЫЙ» были нарисованы полуабстрактные представления холмов и возможно
озер. Если судить по названию, то местечко это было неподалеку от официальных
городских окраин.
Кто-то, из тишины по-видимому запертого здания резко стукнул в по зеркальному
стеклу, похоже кольцом.
Милгрим послушно подошел к двери, держа приподнято, словно скромный скипетр, в
одной руке милимметровку, в другой, точно напротив, виниловый конверт.
Дверь открылась внутрь, явив Милгриму мощную фигуру футбольного игрока со
стрижкой «порно Восьмидесятых». Ну или кого-то, похожего на футбольного игрока.
Высокий, длинноногий молодой человек с исключительно огромными плечами. Он
отступил внутрь, приглашая Милгрима войти.
– Привет, — произнес Милгрим, шагнув в теплый, неподвижный воздух, хранящий
смесь ароматов годами работавшей кухни и промышленных средств дезинфекции.
– Я привез тебе деньги.
Милгрим продемонстрировал пластиковый конверт. Здание в настоящий момент
похоже никак не использовалось, хотя и выглядело готовым к заселению в любой
момент. Законсервированный «Город на краю», как Б-52 в пустыне. Он увидел пустую
стеклянную голову автомата для продажи шариков жевательной резинки, на подставке, заканчивающейся коричневой трубой-гармошкой.
– Положи их на стойку, — ответил молодой человек.
Он был одет в голубые джинсы и черную футболку, и то и другое
сколько-то процентов волокна Спандекс. На ногах у него были черные спортивные
кроссовки, на вид казавшиеся тяжелыми. Милгрим отметил на шве правой штанины
узкий, четырехугольный, необычно низко расположенный карман. Защелка из
нержавеющей стали прочно удерживала в нем большой складной нож.
Милгрим выполнил указание, попутно разглядев хром и бирюзовый кожзаменитель
целого ряда прикрученных к полу стульев вдоль стойки, верх которой был покрыт
бирюзовым же композитом Formica. Он слегка развернул бумагу, пояснив — «Мне
нужно сделать трассировку. Это лучший способ определиться с подробностями.
Сначала я сделаю несколько фотографий.»
– Кто в машине?
– Мой друг.
– Почему ты не ездишь за рулем?
– Управление в нетрезвом виде, — ответил Милгрим и это была правда… По меньшей
мере в философском смысле.
Молодой человек молча обошел пустую стеклянную витрину, где должно быть когда-то
лежали сигареты и сладости. Оказавшись напротив Милгрима, он нагнулся под стойку
и вытащил что-то в мятом белом пластиковом пакете. Пакет он бросил на стойку а
пластиковый конверт с деньгами запустил по стойке на другой конец,
продемонстрировав явно отточенный многократным исполнением моторный навык,
который его тело выполнило автоматически, в то время как сам он продолжал
наблюдать за Милгримом.
Милгрим открыл пакет и достал оттуда пару сложенных, неглаженных брюк. Они были
медно-бежевого оттенка, который еще называют коричневый койот. Развернув их, он
положил их на плоскую поверхность Formica, достал из кармана куртки камеру и начал
фотографировать, используя вспышку. Он сделал шесть снимков спереди, затем
перевернул брюки и сдела шесть снимков сзади.
Затем сделал по одному снимку четырех вместительных карманов. Положил камеру, вывернул брюки наизнанку и снова начал снимать. Упаковав камеру он аккуратно
расправил штанины, по прежнему вывернутых брюк на поверхности стойки, расправив
поверх них первый из четырех листов бумаги. Одним из графитовых стержней начал
обводить край изделия.
Ему нравилось делать это. В душе его при этом воцарялся внутренний покой. Когда-то
его откомандировали в Hackney к портному, который занимался подгонкой, чтобы он
провел послеобеденное время как раз вот за таким занятием. И оно ему понравилось.
Это было освященное веками средство похищения информации. Это было как
срисовывание контура надгробной каменной или бронзовой плиты в соборе. Средне-