Нулевая история
Шрифт:
твердый графитовый карандаш, если его правильно использовать, захватывал каждую
деталь шва и строчки. Все, что потребуется изготовителю копии образца одежды, чтобы воссоздать не только общие очертания, но и характер и детали конструкции.
Пока он работал, молодой человек открыл конверт, распаковал пачки банкнот и
тихонько пересчитал их. — «Нужен клин,» — сказал он когда закончил.
– Пардон?- Милгрим остановился. Пальцы его правой руки покрывала графитовая пыль.
–
внутренняя поверхность бедер. Он нужен, если ты собираешься заниматься
скалолазаньем.»
– Спасибо, — Милгрим показал измазанные графитом пальцы. «Ты не мог бы
перевернуть брюки? Не хочется оставлять на них следы графита.»
– Дельтой до Атланты, — Слейт передал Милгриму конверт с билетом. Он опять оделся
в невыразимо раздражающий костюм, с причудливо укороченными брюками, который
почему-то забыл одеть в Миртл Бич.
– Бизнес класс?
– Тренировочный, — ответил Слейт, выглядел он при этом явно удовлетворенным. Он
передал Милгриму второй конверт. — «Из Бритиш Мидланд до Хитроу.»
– Тренировочный?
Слейт нахмурился — «Бизнес класс.»
Милгрим улыбнулся.
– Он хочет чтобы ты встретился с ним, сразу по прилету.
Милгрим кивнул, и сказал — «Пока.» Он повесил красную тубу на плечо и направился
к стойке регистрации. В другой руке он держал сумку, направляясь прямо под очень
большой флаг штата Северная Каролина, композиция которого показалась ему странно
Исламской, с ее пальмовым деревом и полумесяцем.
3. Пыльные клочья
Она проснулась в серых сумерках, слоями лежащих на шторах и драпировках. И
лежала уставившись в тусклый анаморфный вид повторяющихся инсектоидных
картушей, уменьшающихся и искажающихся по мере приближения к потолку. Полки с
предметами, какие можно увидеть в журнале Wunderkammer. Различного размера
головы, мраморные, из слоновой кости и из позолоченной бронзы. Ничем не
декорированный круглый низ клетки библиотеки.
Она посмотрела на свои часы. Чуть после девяти.
Она выбралась из кровати, в своей футболке Bollards, размера XXL надетой на
невелюровую пижаму, и вошла в ванную, высокую, глубокую бухту из не совсем белой
плитки. Чтобы включить громадный душ, потребовались такие же усилия как и
раньше. Викторианский монстр, его оригинальные краны представляли собой
неуклюжие латунные узлы. Горизонтальные, четырехдюймовые никелерованные трубы
с трех сторон как будь-то образовывали клетку. На трубах было удобно греть
полотенца. На этом фоне, листы стекла дюймовой толщины со скошенной кромкой
выглядели
дюймов, располагался прямо над головой. Скинув футболку и пижаму, она надела
одноразовую шапочку и забралась в кабину. Намылилась ручной работы мылом с
маркой Корпуса, которое едва едва отдавало огурцом.
Душевую кабину она сфотографировала своим iPhone-ом. Кабина напоминала ей
машину времени Герберта Уэлса. Возможно эта кабина уже существовала, когда он
начал писать ту часть, которая должна была стать первым романом.
Пока вытиралась и наносила на кожу увлажняющий бальзам, слушала сквозь богато
украшенную бронзовую решетку радио BBC. Ничего катастрофического, равно как и
ничего сколько-нибудь хорошего, с момента, когда она последний раз слушала новости, не произошло. Банальщина, образца начала двадцать первого века, замешанная на
спирали смертельного подтекста.
Она сняла шапочку для душа и покачала головой, волосы еще хранили остатки
волшебной работы стилиста из салона в Селфридже. Она любила обедать в обеденном
зале Селфриджа, выходя наружу через черный ход, чтобы удержаться от падения в
коллективный транс шопоголизма. Хотя это было одним из ее любимых занятий в
универмаге.
Гораздо сильнее она была подвержена шопоголистическим приступам в небольших
магазинчиках, и с этой точки зрения Лондон был очень опасен. Взять например
японские джинсы, которые она в этот момент натягивала на себя. Результат посещения
местечка за углом от студии Инчмейла, неделю назад. Пустота дзэн, миски с осколками
чистого, кристаллизованного индиго, как иссиня-черного стекла. Владелец, пожилая, благообразная японка одетая как в постановке «В ожидании Годо».
Сейчас ты увидишь это, — подумала она про себя. Деньги.
Когда чистила зубы, обнаружила виниловую фигурку Голубого Муравья на мраморной
поверхности раковины, среди своих лосьонов и косметики. «Ты меня разочаровал», мысленно сказала она самодовольному муравью, подбоченившимуся на своих четырех
лапках. Не считая нескольких ювелирных изделий, муравей был одной из немногих
вещей, которая находилась с ней с момента ее первого знакомства с Хьюбертусом
Бигендом. Она однажды пыталась избавиться от этого муравья, тем не менее, он все
еще был с ней. Ей казалось что она оставляла его в пентхаузе Бигенда, в котором она
жила в Ванкувере, но муравей оказался в ее сумке, когда она вернулась в Нью Йорк.
Она смирилась с этим, однако подсознательно ощущала фигурку как инвертированный