Нулевая область
Шрифт:
Он было уже развернулся и собрался, подойдя к кровати, дёрнуть Пашку за ногу, но передумал.
– Ну его. Небось, ещё синий.
Макс прислушался к своим ощущением. Последствий от вчерашнего возлияния почти не ощущалось. Так, немного болела голова, да малость сушило во рту, но это были мелочи.
– Похмелье – это совсем другое – сказал себе Макс – А это так – фигня.
Он быстро прошёл через зал и оказался на кухне. Здесь было так же пусто. Во всём доме, если не считать Пашкиного сопения, висела полная тишина, едва не ощущаемая
Макс принялся искать воду, но обнаружил только горячий чайник на столе. Он налил из него в кружку и принялся дуть.
– Дед значит недалеко – думал он, глядя на мелкую рябь бегущую от струи воздуха по поверхности чая – Решил нас опять своей долбаной медуничной хренью напоить, что ли? Лучше б водички холодненькой принёс, старый пень. Тридцать лет он не пил, хм. Чё, забыл уже, что хмельному организму необходимо?
Сделав пару глотков, Макс шумно вздохнул. Сделал ещё глоток, покривился от приторной горечи. Похмелье неожиданно сошло на ноль.
– Хм – Макс медленно повернул голову вправо, потом влево. Никаких неприятных ощущений – То ли от воздуха местного, то ли вправду чай такой целебный. Нет, наверное, от воздуха.
Он вспомнил, как несколько раз умудрялся даже совершать утренние пробежки после долгих и обильных застолий. Но случались такие чудеса только во время отпусков, которые Макс обычно проводил на море или в горах. Когда же он напивался в родном городе, с утра не то что побежать, голову от подушки оторвать и то большой проблемой становилось. Два, вовсю, непонятно чем дымящие завода, тысячи машин, люди болезненные, похмелье убойное. Да и без похмелья еле чреслами передвигаешь. Городок ещё тот, промышленный.
– Великая вещь всё же чистый воздух – подумал Макс – А может, и ну его этот чёртов город? Остаться здесь…
Макс удивился своим мыслям.
– Не, ну я уже совсем – он покачал головой – Там же рынок, жена. Вернусь, заведём ребёнка. Давно пора. Может ребёнок и поправит всё.
Макс сделал ещё глоток. Мозг словно очищался чайной горечью, в тело возвращалась сила.
Он довольно потянулся, отводя локти далеко за спину, и сладко зевнул.
– Хорошо.
Чуть пригнувшись, выглянул в окно.
За окном было пасмурно. Заросший травою двор выглядел удручающе, и появившееся было хорошее настроение, тут же испарилось. Макс вдруг снова осознал в какое дерьмо он на этот раз вляпался. Настоящее дерьмо, не хухры-мухры какие-нибудь.
Проскользя взглядом по двору слева направо, Макс тяжело вздохнул.
– Да уж, твою мать – он сделал ещё глоток, и поставил полупустую чашку на стол – Ещё и краки эти…
Ему вдруг захотелось пойти к машине, взять бутылку и засадить её прямо с горла. Засадить в один присест пол-литра дерьмового пойла и снова забыться в пьяном сне. Но он вспомнил, что пообещал деду – больше ни капли, да и не решит бутылка водки ничего. Ну хватит пойла им двоим с Пашкой на пару недель, а дальше что? Один хрен потом придётся что-то думать и делать.
Но Макс всё же решил к машине сходить. Он прошёл по прихожке, оглядываясь спустился с порожек, и зашагал к калитке. Калитка вяло проскрипела, Макс бросил невеселый взгляд на свою «двойку», и сплюнул на землю, снова почувствовав приторную горечь.
Измятый капот, правое переднее крыло, разбитая фара, и бензин почти на нуле. Его вдруг осенило, что теперь, если даже окажется, что отсюда можно выбраться, делать это придётся пешком. Вряд ли за тридцать лет здесь хоть у кого-нибудь сохранился бензин.
Со стороны горы дул лёгкий ветерок. Макс открыл багажник, и вытащил из одного из ящиков бутылку. Торопливо открутил пробку. Минуты полторы он просто держал её в руке, задумчиво глядя на этикетку, и нервно покусывая нижнюю губу. Наконец, словно боясь передумать, он резко перевернул её и принялся трясти, решив, что так пойло вытечет быстрее. Булькая, как свинья с перерезанным горлом, водка вываливалась из горлышка, и на земле стало расти мокрое пятно. Опустошив первую бутылку, Макс поставил её обратно в ящик и взял следующую.
Когда первый ящик закончился, он снова замер с полной бутылкой в руке. Оставалось ровно десять литров. Если по литру на одну рожу в сутки, выходит два литра в двоих, итого пять дней. Пять дней пофигизма, без всяких там краков, без всякого понимания неизбежности и безысходности, пять дней тупого пьяного покоя.
– Нахер – Макс резко выдохнул и перевернул и эту бутылку.
От выливаемого пойла стояла мерзкая вонь, пятно не впитываясь, растекалось во все стороны ручейками. Земля словно не хотела смешиваться с этой дрянью, а лёгкий ветерок был не в состоянии развеять тошнотворный запах. Макс кривился, и отворачивал лицо, заодно разглядывая дома за спиной.
– В каком-то из них живёт Маша – подумалось вдруг, и Макс невольно тряхнул головой, словно пытаясь выбросить неожиданную и совсем неуместную сейчас мысль.
Опустошив последнюю бутылку, он поставил её в ящик и звонко хлопнул в ладоши.
– Ну вот и всё.
Ему вдруг представилось лицо Пашки, когда тот узнает, что всё пойло вылито в местную почву. Он искренне улыбнулся. Да-а, знатная будет рожа. Ведь стопудово вчера решил, что я прикалываюсь насчёт вылить. Ничё, ничё, перетерпит как-нибудь. Но рожа должна быть знатной.
Макс захлопнул багажник и зашагал к дому. Уже протянув к калитке руку и собираясь её открыть, он увидел, как из соседнего двора, в который они и ломились в самый первый раз, вышел Егорыч. Егорыч тоже увидел Максима и помахал своей огромной ручищей.
– Гуляешь? – громко спросил он, когда Макс замер и стал смотреть на приближающегося старика.
– Водку вылил – так же громко ответил Макс – Всю.
– Молодец. Так её окаянную.
Егорыч подошёл.
– Ну как? Настроение хоть не совсем-то унылое? – спросил он, и улыбнулся.