Нуманция
Шрифт:
— Я так и знал. — Теперь уже настала очередь и трибуну улыбнуться.
Марций вздохнул и снова заговорил:
— Вы привыкли, что всё в этой жизни определяется положением, деньгами, правом рождения. Вам обязаны… Я не должен был лишь потому, что она патрицианка, я не смел, ведь её отец — сенатор… Я не имел право на то, или на другое… — он резко тряхнул головой, и прядки на лбу взметнулись, а глаза мстительно прищурились, — А я мог, и я смел делать то, что считал нужным!.. Я захотел — и она стала работать! Научилась шить, варить, стирать… Никто, ни отец, ни брат, ни
— Вы увлеклись, Марций! — громко ответил Ацилий, — Всё это ей не надо…
— Да, — он покачал головой согласно, — у неё есть слуги, рабы, кто угодно…
— Отпустите её.
— А иначе что?
— Я вынужден буду давить на вас.
— Давите.
Трибун помолчал, потом спросил мягко:
— Объясните мне, зачем вам эта девушка? Хотите, я куплю вам другую, хотите — две?..
Марций засмеялся в ответ, но офицер смотрел на него, ожидая, когда он успокоится.
— Я обращусь в суд…
— Обращайтесь! — Марций беспечно махнул рукой.
— Я вызову вас на поединок.
— Валяйте. Это нарушение устава, и даже если вы сумеете убить меня, вас вышибут из армии, а я перед поединком отдам её своим солдатам…
— И вы сможете это сделать?.. Сможете, после того, как сами же сказали, что хотели жениться на ней?
— Я надеюсь, что вы не станете проверять, смогу ли я это сделать, — выдержал паузу и добавил. — И навряд ли вы так уж легко убьёте меня в поединке: я боевой офицер, не смотрите, что я деканус, меня разжаловали из центурионов…
— Охотно верю. — Трибун даже бровью не повёл. Марций пожал плечами.
— Как хотите, мне кажется, вы зря приехали. Лучше бы вам было не знать о том, что она осталась жива… Для вас она умерла, и старой, такой, как была, она уже не вернётся. И глупо будет вводить её обратно в тот мир, отдавать замуж за её жениха, и вообще…
— Это уже не вам решать.
— Конечно.
Они помолчали, и Марций собирался уже выйти на улицу, но трибун заговорил:
— Сколько я тут с вами поговорил? Сколько я вас знаю? — Марций приподнял брови, — А я уже вас ненавижу… А она прожила с вами полгода…
Марк усмехнулся и отдёрнул полог палатки. "Проваливай отсюда… Катись в свой Рим…"
* * * * *
— …Ты с ума сошёл… Ты не представляешь себе, во что ты ввязался, — настала уже очередь Фарсия выговаривать ему, — Нет, я чувствовал, я догадывался, что здесь что-то не то, но… — он качал головой удивлённо, кривил губы, но Марций слушал его, смотрел в лицо, думал, сам в себя, и ничего перед собой не видел.
Он не отдаст её, никогда не отдаст, кто бы и что ему ни говорил. Только бы этот день пережить, все эти нападки вытерпеть.
Он отвернулся, запуская пальцы обеих рук в волосы надо лбом. Как же он устал за сегодняшний день. А то ли ещё будет…
— Всё, Гай, я всё это понимаю, а сейчас перестань, хватит, мне надоело, я устал… Ты не первый говоришь мне всё это за сегодня, и я думаю, что и не последний…
— Ты просто не понимаешь, с кем связываешься, ты же простой деканус. Куда ты замахнулся? Давно тебе надо было отправить её от себя…
— Всё! — Марций выставил руку, прерывая речь возмущённого друга, — Я знаю… Я всё это знаю… Но я не отступлюсь…
Фарсий так и остался стоять с приоткрытым от удивления ртом, когда Марк развернулся и ушёл.
Конечно же, её дома не было, придётся раздеваться самому, долго возился с кирасой, всё равно не смог, просто устало сел на лавку у входа, уставился в точку на полу. Пусто здесь одному. К вечеру уже, а свет нигде не горит, мрак лежит по углам, пробираясь в душу. И Гая нет… Никого нет…
Никого!
Один!
Проклятье!
Поднялся, рывком дёрнул ремень кирасы, стараясь распустить пряжку, одному это сделать тяжело, такая вот у него кираса, придётся заводить другую, проще, дешевле, и, может быть, менее надёжную, потом… А почему, собственно? Только потому, что останется один? Да не останется он один! Нет и нет! Он не отдаст её ни за какие деньги…
Пусть сейчас она с ним, пусть наговорятся, насмотрятся друг на друга, их дело, пока, но пусть не надеются ни на что… Ни на что! Будь они прокляты!
Он нервничал, и руки дрожали. Кирасу он так и не снял, а когда зашёл дежурный центурион, вызывая к легату, Марций встретил его красноречивым взглядом.
Так он и думал. Вот, уже и легат.
Пришлось снова затянуть пряжку ремня, лишь бы со стороны смотрелось нормально, всё же к командующему идти.
Легат долго смотрел в лицо, жуя губы, словно думал, о чём хочет спросить, хмурил седые брови. Марк знал, он только вчера приехал из Рима, а что ему, собственно, здесь делать, когда весь легион распустили по домам, остались одни офицеры, да и те, у кого никого нет, как Марк вот, например.
— Стоило только уехать… Уже бардак развели, — голос легата был серьёзным, но где-то в нём угадывались подспудно усталые нотки, — Это в первую очередь вас касается, деканус, — Марций устал так же, как и легат за весь этот день, поэтому тоже тяжело прикрыл глаза, готовясь всей душой к продолжению, которого он ожидал, — Вы меня удивили. — Валенсий повёл чисто выбритым подбородком: сейчас все бреются. Эта мода пошла от консула Сципиона Эмилиана, он-то брился каждое утро… Вот и все за ним… Тоже.
Эти мысли пронеслись в голове за долю секунды, Марк неотрывно следил за глазами легата.
— Я не хотел, господин легат.
— Ваша рабыня в самом деле дочь сенатора Ацилия?
— Если верить ей и её брату. — Даже глазом не повёл.
— Да-а, — легат покачал головой, — Её брату сложно не верить, согласитесь.
Марк стал объяснять терпеливо:
— Я выиграл эту рабыню в кости ещё в Нуманции, она стоила больших денег. Мне много раз предлагали купить её, я… — он сделал паузу, переводя дыхание, — Знаете, господин легат, я… я привязался к ней и не хочу продавать никому.