Нунивак
Шрифт:
В «Ленинском пути» у Таю было много знакомых. Ему приходилось часто останавливаться и сообщать новости о Нуниваке, рассказывать о промысле, о погоде и течениях в Беринговом проливе.
Знакомые, в свою очередь, рассказывали о колхозных новостях и после промысловых вестей поворачивали разговор на строительство, точно называли цифры, сколько будет построено домов в этом году, какие будут возведены производственные здания.
Таю дошел до строительной площадки и принялся расспрашивать, где ему отыскать Линеуна.
— Бригадир на отделочных работах, — важно сообщил Таю молодой плотник и вызвался проводить его.
Они вошли в большой деревянный дом на две квартиры. Входа также было два, в противоположных концах дома. Прошли просторные сени, а оттуда попали в кухню, где топилась ещё сырая печь: она дымилась теплым паром.
Линеун в заляпанной спецовке прислушивался к шуму пламени. Лицо у него было, как у доктора, выслушивающего больного.
— Здравствуй, Линеун! — окликнул его Таю.
— Дядя Таю! — воскликнул Линеун, обернувшись. — Вот не ожидал! Когда приехали?
— Сегодня с почтовым сейнером, — ответил Таю. — Отец тебе велел посылку передать.
Таю протянул Линеуну сверток.
— Зачем он посылки шлет? — пробормотал Линеун, как будто стыдясь отцовской заботы. — У меня здесь всё есть…
— Ещё просил отец на словах передать: не приедешь ли ты помочь отремонтировать школу и магазин? У нас некому этим делом заниматься, — сказал Таю.
— Надо бы с председателем посоветоваться, — потупив голову, произнес Линеун.
— Если я с председателем договорюсь, приедешь? — спросил Таю.
— Конечно! — обрадованно воскликнул Линеун. — Какой разговор может быть! Я так давно не был в родном Нуниваке.
— Соскучился? — торжествующе спросил Таю.
— Соскучился, — признался Линеун, не подозревая подвоха.
— То-то, — наставительно сказал Таю. — Жил бы в родном Нуниваке, не скучал бы.
Линеун поспешил переменить разговор.
— Вы уже видели Риту? — спросил он.
— Видел, — ответил Таю.
— Ей тут очень нравится, — сказал Линеун.
— Она мне об этом не говорила, — отрезал Таю.
Линеун удивленно посмотрел на неизвестно отчего рассердившегося Таю и пожал плечами.
Таю стало неловко. Старый охотник не был скрытным человеком, но он считал, что другим людям нет дела до его переживаний, и он должен держать их взаперти у себя в сердце.
Чтобы как-то разрядить обстановку, Таю стал расспрашивать, что строил в последние месяцы Линеун.
— Жилых домов мы теперь строим немного, — охотно стал рассказывать Линеун. — Надобности такой нет. Хотя могли бы за одно лето возвести столько домов, что в них поместились бы все жители Нунивака… — Линеун пытливо посмотрел на Таю.
Но тот был невозмутим и делал вид, что внимательно слушает Линеуна и с нетерпением ждет, что он дальше скажет.
— Выстроили два больших корпуса для зверофермы, — продолжал Линеун. — На самолете привезли голубых песцов из Якутии. Будем их разводить. Это очень денежное дело. И главное — нет надобности ходить на охоту: зверь живет рядом, и надо только терпеливо ждать, когда он вырастет.
— Неужто ваши колхозники разлюбили песцовую охоту? — насмешливо спросил Таю и тут же пожалел о том, что сказал. И обидно было то, что Линеун воспринял этот вопрос всерьез и ответил обстоятельно, что колхоз «Ленинский путь» не собирается бросать тундровый охотничий промысел, хотя надо сразу признать, что звероводство в будущем полностью заменит охоту.
Таю возвращался в комнату дочери уже поздно. В селении кончился рабочий день. На спортивной площадке возле школы юноши и девушки собирались играть в волейбол. Из широко раскрытых дверей клуба доносилась музыка. На улице было оживленно: жители шли не торопясь, с сознанием хорошо потрудившихся, заслуживших отдых людей… Улица была ровная, и ряды домов были ровные.
Рита уже была дома. Она переодевалась.
— Отец! — обрадованно крикнула она из-за занавески. — Мы сейчас пойдем обедать в столовую, а оттуда пойдем в кино. Линеун уже ждет нас в столовой.
— Когда он успел? — спросил Таю. — Я только от него иду.
— Он позвонил из правления по телефону в магазин, — сказала Рита.
— Э-э! — ответил Таю.
Перед началом киносеанса Таю подошел к председателю Кэлы и передал просьбу Утоюка о распиловке леса и помощи в ремонте школы и правления.
— Обязательно поможем, — сказал Кэлы. — Это для нас такой пустяк, что и благодарить нечего…
От этих слов Таю стало так обидно, что он едва сдержался, чтобы не сказать резкое слово самоуверенному председателю.
Весь сеанс Линеун и Рита, сидящие рядом с Таю, о чём-то перешептывались. А когда кино кончилось, Рита застенчиво сказала отцу:
— Ты иди домой, ложись спать, а мы с Линеуном ещё немного погуляем.
Таю молча кивнул ей. Он пошел в аккуратную комнатку дочери и улегся на кровать. Светлая ночь стояла за окном.
Много передумал за эту ночь Таю. А когда пришла дочь и, стараясь не шуметь, стала расставлять для себя раскладушку, Таю притворился спящим.
Рано утром Таю с тем же почтовым сейнером уезжал в Нунивак. Линеун и Рита пришли провожать его на берег. Линеун передал для отца посылку, а Рита послала матери цветные нитки для вышивания.
— Пусть мама тоже приезжает в гости. Это же так близко, — наставляла отца Рита.
Таю молча кивал головой.
Сейнер отошел от берега. Провожающие на прощание помахали и поднялись в селение.
Накрапывал дождик. Пассажиры ушли с палубы. Остался один Таю. Он смотрел на удаляющийся берег с ровными рядами домов и думал, что ему так и не удалось сказать дочери самое главное. Да и как скажешь? Она ведь взрослый человек! А взрослый человек не нуждается в том, чтобы ему показали лучшее будущее — он сам его видит.