Нунивак
Шрифт:
Утоюк никак не мог выбрать удобного момента, и вельбот едва не наезжал на хвостовой плавник морского великана. Кит нырял глубоко, пытаясь уйти от преследования, но Таю безошибочно направлял вельбот. Вот удар! Воздушные поплавки закачались на волнах. Каврай тут же подал Утоюку запасной гарпун. И второй угодил в цель! Больше гарпунов на вельботе не было. Таю с беспокойством оглядывал горизонт, но никто не спешил на подмогу.
Емрон и Емрыкай развернули противотанковое ружье, и первые пули легли возле кита, взметнув фонтанчики воды.
— Цельтесь
Увлекшись охотой, Таю не заметил усилившегося ветра. Волна поднималась всё выше, качала вельбот, и даже таким прославленным стрелкам, как братья-близнецы Емрон и Емрыкай, было мудрено попасть именно ниже позвоночника кита.
Наконец кит в агонии ушел глубоко под воду, потопив с собой пузыри. Когда они появились, Утоюк отер пот со лба и сделал знак Таю, чтобы тот подвел вельбот. Перебирая капроновый линь, Утоюк почувствовал, что кит ещё жив.
Он бросил линь и крикнул Таю:
— Назад, назад! Он еще жив!
Ненлюмкин дернул маховик. Мотор всхлипнул, но не завелся. В эту минуту за кормой взбурлила вода, и Таю вдруг почувствовал себя в воздухе. Это продолжалось на самом деле доли секунды, но охотник за это время успел удивиться своему необычному состоянию, увидеть искаженное от испуга лицо Утоюка и догадаться о том, что его задел хвостовым плавником кит.
Таю упал в воду, и это спасло его. Вода с шумом ворвалась в уши, в глаза наплыл зеленый сумрак. Однако толстая меховая одежда не дала ему сразу пойти на дно. Опомнившись, Утоюк схватил багор и зацепил бригадира за капюшон непромокаемой камлейки.
Только очутившись на вельботе, Таю понял, как он был близок от гибели: ударь кит немного слабее, он бы не перелетел вельбот, а ударился либо о ствол противотанкового ружья, либо рухнул всем телом на деревянные переборки вельбота.
Кит уходил в открытое море. Он волочил за собой пузыри, уже едва видимые в волнах.
— Не догнать его, — с сожалением сказал Таю. — Погода портится. Ненлюмкин, заводи, мотор, поедем обратно.
Ушел кит. Редко бывало так с Таю, чтобы от него уходила добыча…
Вельбот плыл вдоль скалистых берегов. Здесь море вплотную подходило к отвесным скалам, и узкая полоска галечной полосы исчезала под бушующими волнами. Несколько лет назад в сильный шторм испортился мотор на вельботе Таю. Пытались поднять парус, но его изорвало в клочья. Якорь тащился, как простая деревяшка. Пытались на веслах отойти от берега, но и они сломались. Приближался ревущий берег, брызги уже падали в вельбот. Ещё немного — и вельбот ударится о скалы и разобьется вдребезги. И тут Таю увидел водопад Детские слезы. За ним шло небольшое понижение. Сдирая остатки кожи на ладонях, гребя изо всех сил, охотники поставили вельбот против отлогого берега и отдались на волю волн… Спаслись все, но от вельбота ничего не осталось
Таю смотрел на мрачные скалы, и воспоминания о прошлых удачах и приключениях охотничьей жизни смягчали досаду. Низко над водой летели птицы, касаясь концами крыльев холодных волн. Это были последние, запоздалые стаи. Кончилось лето. Таю глянул вперед и увидел ледяную полосу на горизонте. Это уже был настоящий лед, а не отражение его на небе.
— Лёд! — крикнул стоящий на носу Утоюк, обязанный докладывать обо всём примечательном на пути вельбота.
— Вижу, — коротко ответил Таю. — Всё. Больше уже в море не выйдем. Кончилась навигация в Чукотском море.
— Смотрите — «Морж»! — крикнул Утоюк.
Сначала все подумали, что гарпунщик увидел зверя. Но это был почтовый сейнер. Он мчался впереди ледяного поля, убегая от него. Проплывая мимо вельбота, Миша Павлов увидел на руле Таю и дал три продолжительных гудка сиреной.
— Морское приветствие! — важно сказал Емрон.
В селение пришли под вечер. Сильный прибой с шумом накатывался на берег. Волна, шипя, бежала чуть ли не до угольных куч.
В такой прибой вытащить на берег вельбот — большое искусство.
Таю развернул вельбот носом к берегу и удерживал его в таком положении длинным кормовым веслом. Ненлюмкин вытащил мотор из колодца, чтобы сберечь винты. Утоюк готовил причальный конец. Он привязал тонкий легкий капроновый линь к толстому канату. Сложив линь наподобие лассо, он с силой бросил его на берег. Линь подхватили и потащили. Выбрав тонкий конец, стоящие на берегу охотники схватились за толстый канат, прочно прикрепленный к вельботу.
Таю стоял на корме, сжимая в руках большое рулевое весло, и ждал самой высокой волны. На её гребне он собирался въехать на берег.
— Идёт, идёт! — закричали на берегу охотники.
Таю оглянулся и увидел волну. Она шла на вельбот. Её высокий гребень обламывался и шипел, подбираясь к вельботу. Таю встал на ноги и, почувствовав, что волна подхватила на могучую спину вельбот, крикнул на берег:
— То-гок!
— То-гок! — отозвались на берегу и бегом потащили толстый канат.
Вельбот стремительно понесся вперед, не выпуская из-под себя волну. Когда она откатилась обратно, вельбот остался на сухом месте. Охотники попрыгали на мокрый, утрамбованный водой песок и схватились за борт: пока волна не вернулась, надо оттащить вельбот на безопасное место.
Только дома, снимая мокрую одежду, Таю почувствовал страшную усталость. Он едва переоделся, съел мяса и выпил чашку чаю, похожего вкусом на травяной отвар: доктор запретил ему пить крепкий чай. Ему хотелось прилечь, отдохнуть, и он чуть не поддался искушению. Но показать себя больным — значит снова попасть под строгий контроль доктора Вольфсона. Таю через силу встал и накинул на себя непромокаемый плащ.
— Ты куда? — спросила жена.
— В правление схожу, — ответил Таю.
— Ты же устал, отдохни, — умоляюще сказала Рочгына. — Целый день в море был.