Шрифт:
Глава 14 «Тимбер Линггер»
Многие сказания о драконах, колдунах и рыцарях начинаются в питейном доме. Здесь в полумраке толстый половой – владелец заведения, грустит, лениво отгоняя мух. Редкие посетители разных мастей сидят за липкими столиками. Жёлтый огонь горелок освещает морщинистые и щетинистые лица. Из окна, затянутого бычьим или козьим пузырём еле пробивается дневной свет; в его тусклых лучах пляшут пылинки. Почему же барды и рассказчики начинают свои истории в таких скучных местах? Что такого захватывающего в питейных домах, которые в Вирфалии называют раскатистым словом «кружало»? Чтобы это понять, достаточно присмотреться к самим сказочникам
Историю рыцаря Ломпатри тоже следовало начать именно с такого кружала в вирфалийской провинции Крестовь. Сама провинция – место не менее интересное, чем Дербены. Если Дербены – самая северная провинция всего Троецарствия, то Крестовь – тоже самая северная провинция, уступающая только Дербенам. Другими словами, Крестовь – мертвецки-скучное захолустье. Но самое любопытное здесь то, что местные жители считают свою соседку – самую-самую северную провинцию – малолюдным, диким и унылым местом. В то время как всё остальное Троецарствие считает именно провинцию Крестовь таким вот захолустьем. Звучит запутанно, но при путешествии в Крестовь эти вещи стоит знать назубок. Ведь каждый раз в бытовых спорах с иноземцами, жители провинции Крестовь напоминают, что они – не край света, а что есть ещё и Дербены – и вот там-то и живёт настоящая «деревня»; ну а от их границы до стольного града Идрэна всего три с половиной дня пути. Но, как назло, иноземцы для подобных разговоров, в большинстве своём, попадаются такие, которые никогда не слышали о Дербенах и в ответ лишь снисходительно улыбаются недалёким простакам. Местные, конечно, догадываются, что подобные улыбки смахивают на насмешки, но открыто об этом не говорят. Зачем обижать редких иноземцев-путешественников, забредших в их край? Других-то путников нет, а поговорить с новым человеком страсть как охота. Пусть уж улыбается!
Рассказ о человеке всегда стоит начинать с момента его рождения, а ещё лучше немного загодя. Но в случае рыцаря, именно тот день в кружале можно считать началом всей истории. Ломпатри вместе с верным слугой томился в дальнем гулу питейного дома и водил кончиком ножа по грязной столешнице, оставляя в толстом слое старого жира белую бороздку. Скрипнула входная дверь. Из ярких лучей погожего дня появился Закич, радостный и довольный собой.
– Вот видишь, рыцарь, что бывает, когда такому толковому парню, как я платишь вовремя! – заявил коневод, подсаживаясь к спутникам.
– Бывает то, что ты шляешься невесть где, и пропиваешь заработанное, – буркнул в ответ Ломпатри.
– Нет! – лицо Закича расплылось в простодушной улыбке. – Я его нашёл!
– Не томи! Докладывай! Не люблю загадки, – рычал командир.
– Слухи про ту странную компанию – помните? Видели их местные. На Стольном Волоке. Сюда в деревню – не пошли. Если поторопимся, перехватим на распутье на полночной дороге.
– Сколько их? Трое, говорят? – спросил Ломпатри, хотя уже знал ответ. – Что местные гуторят: высокая эта троица, али низкорослая?
– Говорят, с виду люди как люди, – ответил Закич.
– Значит, за гномов не сдать, – тяжело вздохнув, заметил Ломпатри.
– Но один из них всё время лицо прячет – капюшон у него на голове. Даже когда солнце палит, как сейчас, – добавил Закич.
Ломпатри поднялся.
– За колдуна сойдёт, – как-то грустно заметил рыцарь и направился к выходу.
– Это около десяти серебряников! – радостно сказал Закич, спеша за Ломпатри. – Потом припасов добудем, да и жалования можно выплатить на несколько недель вперёд.
– Но мне не к спеху, – смеясь, заметил Воська.
– К спеху – не к спеху, а монета к монете! – подняв указательный палец вверх, ехидно заметил Закич. – Что бы ты, господин рыцарь, без меня делал!
– Рачительствовал, – резко отсёк Ломпатри и вышел из кружала на залитый солнечным светом двор.
Через несколько минут Ломпатри и Закич выехали из деревни, оставив Воську впрягать коней в телегу и догонять их по северной дороге, ведущей через холмы к Волоку. Из деревни шло всего две дороги – та, по которой путники въехали – южная, и та, по которой они собирались деревню покинуть – северная. Глупый и старый Воська внимательно выслушал наставления хозяина о том, куда ехать и когда.
Стоял один из тех деньков осени, когда солнце на прощание светит чуть сильнее, а тёплый ветер, перед тем, как уступить место холодному, ещё разок пролетает над землёй, лаская отяжелённые плодами садовые деревья. Рыцарь и коневод прошли по песчаной дороге около часа. Дрожка вилась меж холмов, усаженных яблонями, источающими приятный аромат плодов. Она то поднималась, открывая раздолье северной окраины провинции, то опускалась в низину, где в тёплом безветрии и полуденной тишине на путников накатывала дрёма. Да, да! Несмотря на то, что путники ехали на столь неспокойное для души дело, дрёма одолевала их, заставляя смятённые сердца биться медленнее. Когда они поднялись на очередной холм, то увидели смычку песчаной дороги со Стольным Волоком. Там к смычке приближались три фигуры.
– Говорил же, успеем перехватить! – возрадовался Закич.
– Вот теперь уж не болтай, каналья – дело делаем, – хмуро ответил Ломпатри и протянул руку своему коневоду.
Тот подал рыцарю стяг. Ломпатри расправил его и над холмами, на осеннем ветре затанцевал силуэт белого единорога.
– А если он на самом деле не колдун? – спросил Закич. – Гвардейцы ведь в таких случаях не спрашивают. Повесят простого человека ни за что.
– А если ты на самом деле не коневод? – посмотрев в глаза Закичу, спросил в свою очередь рыцарь. – Я в твои дела не лезу, вот и ты в чужие не лезь.
Ломпатри направил коня вниз к перепутью. Подъехав к незнакомцам, рыцарь осадил коня. Троица эта оказалась незаурядной для Стольного Волока: двое стариков в грязных накидках, непонятного цвета и рослый парень в зелёном плаще с капюшоном. Этот шёл впереди. Старики следом волочили тяжёлый сундук, с приделанными к нему маленькими колёсами и жердями, из-за которых вся эта конструкция походила на тачку с крышкой. Когда Ломпатри остановился перед ними, один из стариков поспешил приблизиться к рыцарю и заговорил:
– Несите свет сквозь тьму, господин рыцарь, – вымолвил старик вежливым голосом и стал учтиво кланяться, чуть выворачиваясь при наклоне вправо, как это делали только те, кто принадлежал к благородным сословиям.
– Кто вы такие? – громко спросил Ломпатри, когда понял, что этот старик более ничего не собирается говорить.
– Мы простые путники, господин. Следуем на полночь по Стольному Волоку. Законов не нарушаем. Из добра – только походные вещи, – учтиво ответил старик и снова отвесил вежливый поклон.