Нужные вещи
Шрифт:
Норрис вернулся в комнату и посмотрел на крысоловку, лежащую на боку у стола Джона. Подняв ее, он подошел к своему столу. Положил крысоловку обратно в коробку, засунул ее в верхний ящик стола. Затем достал из нижнего ящика пузырек с аспирином и принял сразу три таблетки. Оберточную бумагу, и ленточку завязанную красивым бантом он бросил в корзину для мусора прикрыв сверху остатками скомканной папиросной бумаги.
Он не собирался рассказывать о мерзкой шутке Умника ни Алану, ни кому другому. Они не станут смеяться, но он знал, что подумают, во всяком случае думал, что знал: только Норрис Риджвик способен вляпаться в нечто подобное — сунуть руку в заряженную крысоловку — с ума сойти!
Это, вероятно, твоя тайная любовница… Мистер Китон заходил вечером… может быть, это подарок в знак мира и дружбы…
— Я сам с этим разберусь, — мрачным тоном пробормотал Норрис. — Своим способом и в свое время.
И вдруг его поразила мысль, а что если Умник не удовлетворился крысоловкой, побоялся что она не сработает? Что если он побывал у Норриса дома? А ведь дома лежал спиннинг Базун! И даже не заперт! Норрис просто прислонил его в угол кладовки рядом с рыболовной корзиной.
Вдруг Умник прознал о нем и решил разломить надвое?!
— Если он такое сделает, — подумал Норрис, — я разломлю надвое его самого. — На самом деле он не думал, а говорил, и таким мрачным угрожающим тоном, какого не узнал бы никто из его сослуживцев, уж тем более Генри Пейтон. Выходя из конторы, он позабыл обо всем, в том числе и о том, чтобы запереть дверь. Даже временно забыл о больной руке. Единственное, что теперь необходимо было сделать это попасть домой и как можно скорее. Попасть домой и убедиться, что спиннинг Базун в целости и сохранности.
Бугорок под одеялом не шелохнулся, когда Алан проскользнул в спальню, и он подумал, что Полли спит, может быть под воздействием перкодана, принятого на сон грядущий. Он бесшумно разделся и улегся рядом с ней. Но стоило ему опустить голову на подушку, как он увидел, что глаза ее открыты и наблюдают за ним. Он даже вздрогнул от неожиданности.
— Что за незнакомец проник в постель девственницы? — шепотом произнесла она.
— Это всего лишь я, — с улыбкой отозвался Алан. — Прошу прощения за беспокойство, девушка.
— Я не спала. — Полли обняла его за шею. Он положил руку ей на талию. Тепло ее тела отозвалось приятным ощущением — как дотронуться с мороза до неостывшей печки. В какой-то момент в его грудь уперлось нечто твердое, и он понял, что Полли что-то прячет под ночной сорочкой. Затем это что-то соскользнуло с левой груди под мышку и он заметил как сверкнула серебряная цепочка.
— Как ты себя чувствуешь?
Она прижалась щекой к его щеке, не снимая руки сшей. Он чувствовал прикосновение ладони к затылку.
— Плохо, — ответила Полли, судорожно вздохнула со всхлипом и разрыдалась.
Он прижал ее к себе и гладил по голове.
— Почему она не рассказала мне, что делает эта женщина, — смогла наконец задать мучительный для себя вопрос Полли и слегка отодвинулась от Алана. Глаза его уже несколько привыкли к темноте, и он теперь видел ее — темный взгляд, темные волосы, белая кожа.
— Не знаю.
— Если бы она сказала, я наверняка что-нибудь предприняла бы. Пошла бы сама к Вильме и… и…
Не тот был момент, чтобы объяснять Полли, что, по всей видимости, Нетти играла в эту страшную игру с таким же азартом и так же всерьез, как Вильма. Не время объяснять ей также, что приходит время, когда таких как Вильма Ержик и Нетти Кобб не в состоянии удержать никто в мире, нет силы на свете, способной достучаться до их разума.
— Уже половина четвертого, в такой час мы едва ли сможем решить, что было бы, если бы да кабы. — Он помолчал и заговорил вновь. — Джон Лапонт сказал, что якобы Нетти тебе сегодня утром, вернее уже вчера утром, на что— то намекала. Что это было?
Полли долго обдумывала его вопрос.
— Не уверена, что это касалось Вильмы — во всяком случае тогда мне так не показалось. Нетти принесла лазанью. А мои руки… руки тогда очень мучили. Она сразу это заметила. Нетти всегда ведет себя… иногда вела… бывало вела… о, Господи… странным образом, но все, что касалось моего самочувствия, от нее не ускользало никогда.
— Она тебя очень любила, — грустно вздохнул Алан, что вызвал новую серию всхлипов. Он предполагал, что так случится и знал, что есть такие слезы, которые надо выплакать обязательно, в любое время дня и ночи, выплакать, чтобы все внутри перегорело.
Через некоторое время Полли смогла продолжать. Пока она говорила, руки ее снова обхватили шею Алана.
— Она достала эти дурацкие термические варежки — правда, в тот момент они помогли, во всяком случае уняли острую боль, — а потом приготовила кофе. Я спросила, не ждут ли ее дома какие-нибудь дела, она говорит — нет, никаких. Она сказала «Налетчик на страже», а потом что-то вроде «Я думаю она все же оставит меня в покое. Она не появлялась, не звонила, значит, поняла мое предупреждение». Может быть, это не совсем те слова, Алан, но во всяком случае нечто подобное.
— Во сколько она приходила?
— Около четверти одиннадцатого. Может быть, чуть раньше или позже, но не намного. А что, это имеет значение?
Когда Алан ложился в постель, он был уверен, что заснет, едва прикоснувшись головой к подушке, но теперь сон, как рукой сняло, и он сосредоточенно размышлял.
— Нет, — сказал он. — Я не думаю, что это имеет особое значение, кроме того, что Вильма беспокоила Нетти.
— Я просто не в силах поверить. Мне казалось, что она с каждым днем становится все здоровее разумом, да, так оно и было. Помнишь, я рассказывала тебе, как она набралась смелости войти в магазин Нужные Вещи? В прошлый четверг? Сама, никто не заставлял.