Няка
Шрифт:
Максим решил сам синтезировать и сбывать свое чудо-средство. Естественно, речь могла идти только о нелегальном производстве. Но он мечтал не о славе, а о сверхприбылях. То, что деньги потекут к нему рекой, сомнений не было. После случая с Надин он понял, что нет ничего такого, что остановило бы одержимого похудеть. На этих человеческих слабостях Брусникин и планировал построить свое благополучие.
Но, подсчитав расходы на открытие производства, он приуныл. Денег требовалось немало. А сырье? Он перелопатил горы литературы и теперь был настоящим экспертом по
Все сходилось к тому, что ему действительно надо какое-то время поработать на фармацевтическом предприятии. Заработать денег, набраться опыта. Исподволь потестировать свои формулы на подвернувшихся под руку добровольцах. И только потом, создав базис, рвануть в бой.
Пообещав профессору Румянцеву, что будет работать над кандидатской, Максим по его протекции устроился в крупный холдинг «Панацея-Фарм». Работа увлекала его лишь постольку-поскольку. Весь жар души он бросал на домашние опыты. За четыре года Брусникин успел забраковать свое изобретение и разработать четыре новых, которые соответствовали его концепции: стремительная потеря значительного веса.
Все это время Максим вел затворнический образ жизни. Он предпочитал не замечать устремленных на него восхищенных женских взглядов. Когда ему делали намеки, притворялся непонимающим. Если говорили об интересе в лоб – отшучивался. Что касается мужчин, то Брусникин еще в 18 лет дал себе слово бороться со своими наклонностями, и пока стоически держался.
Ту энергию, что его сверстники тратили на развлечения, секс или семейные хлопоты, он расходовал на свой проект. С упорством фанатика Максим работал и в выходные, и по ночам. Он давно обходился пятью часами сна. Не ездил в отпуск. Жил в съемной комнатке за МКАДом. Его расходы были минимальны, и каждый месяц он умудрялся откладывать больше половины зарплаты.
В 28 лет за ценное рацпредложение его премировали поездкой в престижный подмосковный санаторий. Скрепя сердце, Максим потратился на новые плавки и пару футболок, закачал в электронную читалку кучу материалов со всевозможных фармацевтических симпозиумов, повесил на плечо ноутбук и отбыл.
– А теперь с пухлыми губками! Погоди, я шляпку сниму! Теперь давай я буду типа роковая! Мамуль, ну еще пару кадриков!
Возвращаясь с обеда, Брусникин невольно обернулся на капризный девичий голос. Поодаль, раскачиваясь на качелях, блондинка, по виду лет пятнадцати, позировала красивой худощавой женщине с фотоаппаратом. Словно задумавшись о своем, Максим скользнул взглядом по полным коленям, крутым бедрам и налитым плечам девушки.
– И что это вы так на меня уставились? – кокетливо крикнула ему толстушка и откинула назад растрепавшиеся белокурые пряди. – Мам, он в меня влюбился!
– Ульяна, прекрати немедленно, – одернула ее женщина. – Как ты себя ведешь? Это тебе не одноклассник, а серьезный взрослый мужчина.
– Ну уж и мужчина! Это молодой человек, причем, очень симпотный. И сейчас он нас с тобой сфоткает. У нас нет ни одной нормальной общей фотки.
Брусникин нехотя подошел к качелям.
– Какой ты няка! – блондинка вскочила с качелей. – Вблизи даже няшнее, чем издали.
– Ульяна! – еще строже произнесла женщина. – Что за фамильярность с посторонним мужчиной? Не обращайте на нее внимания, молодой человек, она у нас такая взбалмошная. Да еще этот затянувшийся переходный возраст…
– Ты женат? – откровенно поинтересовалась пышка, дерзко глянув ему в глаза.
– Нет, – улыбнулся Максим.
– А хочешь?
– Как-то не думал об этом…
– Мам, он мне нравится, – объявила Ульяна. – Я хочу выйти за него замуж. Мы будем очень красиво смотреться. У тебя свои такие черные волосы?
– Дочка, ты говоришь чепуху, – женщина схватила ее за локоть. – Тебе надо думать не о семье, а о том, как закончить школу.
– Я сама решу, как мне жить! – запальчиво возразила Ульяна и вновь улыбнулась Максиму. – Ты сейчас что делаешь? Пойдем на пляж.
– Никакого пляжа, – строго сказала женщина. – Ты же записалась на конную прогулку.
– Я передумала!
– Я сообщу о твоем поведении отцу. Ты неуправляема!
– Папа меня обожает и сделает все, чтобы я была счастлива!
Ульяна взяла Максима под руку:
– Ты подождешь, пока я надену купальник?
– Да мне самому надо переодеться…
– Тогда потом зайдем к тебе.
– В номер к мужчине ты не пойдешь! – взбеленилась женщина.
– Пойду, пойду, пойду! – выкрикнула ей в лицо толстушка. – Тебе назло пойду!
– Ты бессовестная!.. Бессердечная!.. Для тебя делается все!.. А ты!.. – голос женщины прерывался от возмущения. – Все! Я иду звонить отцу!
– Ульяна, – Брусникин осторожно высвободил руку, – если мама против, то не стоит ходить на пляж. Родителей надо уважать.
– А руку зачем вырвал? – насупилась Ульяна. – Я тебе не нравлюсь? Ты тоже считаешь меня толстой? Да? Да?
И внезапно разрыдавшись, девушка неуклюже бросилась прочь.
– И вот такие концерты у нас по пять раз на дню, – устало прокомментировала женщина. – Меня, кстати, зовут Елена.
– Очень приятно. А меня Максим. Вы не расстраивайтесь так. Уверен, что она вас любит.
– Спасибо на добром слове, – на глаза Елены навернулись слезы. – Мне так с ней тяжело. Ну кто ж виноват, что она фигурой пошла в отца? Но ведь и полненькие могут быть счастливы.
– Так вот в чем дело, – задумался Максим.
– Вбила себе в голову, что ее никто никогда не полюбит. Что она уродка и жиртрест. Это ее собственные слова.
– Какая ерунда! – участливо заметил Брусникин.
– Вот именно, как будто в этом дело, – всхлипнула Елена и поднялась с качелей. – Ладно, я пойду. Еще раз – извините нас.
Но не успела женщина сделать и двух шагов, как из-за кустов выскочила Ульяна и торжествующе выпалила:
– Ты думала, я ушла? А я не ушла! Я тут стояла и все прекрасно слышала! Как тебе не стыдно предлагать такие гадости моему жениху? Я все расскажу папе, и он выгонит тебя без копейки!