Няка
Шрифт:
– Как – бомжам? – опустила руки Таня. – Что же делать?
– Что делать, что делать, открыть интернет и найти эту ссылку. Если мне не изменяет память, моя неугомонная подруженция выловила ее на тринадцатой странице Яндекса.
– В том-то и дело, что ее там нет.
– Две недели назад была, а сейчас нет? Ты, как всегда, пытаешься создать вокруг себя ажиотаж.
– Ее там нет, Зин!
– Решай свои проблемы сама, – отрезала Рыкова и, подмигнув Колчиной, покинула кухню.
От
– Амеба в своем репертуаре, – с ненавистью проворчал Костик, разглядывая очередную партию фотографий.
К концу недели он, скрепя сердце, набрал номер Рыковой.
– Наш магазин печатной продукции рад сообщить о новом поступлении фотоэтюдов в стиле ню, – подражая голосу автоответчика, проговорила Зинка. – Богатый выбор специально для взыскательных господ. Внимание! Предложение действительно только для тех, кто хорошо зарабатывает…
– Зин, прекращай балаган, – с невеселым смехом прервал ее Костик. – Я бы очень хотел поужинать с тобой в «Фортеции».
– Вот это конструктивно, – похвалила Рыкова. – Избавишь карманы от излишков, и жизнь твоя вновь потечет бурным потоком сквозь мирные долины.
Когда спустя пару часов Рыкова предстала перед ним, Стражнецкий чуть не поперхнулся кофе: его заклятая приятельница было одета явно не по погоде.
– Ты обрызгал меня слюной, – холодно заметила ему Зинка, жеманно поводя плечами, укутанными канадской рысью. – Я только что перенесла грипп и панически боюсь сквозняков.
– Чем будешь угощаться? И давай заново отсмотрим фотографии, – забарабанил пальцами по столу Стражнецкий.
Рыкова молча разложила перед ним три снимка, а потом, поколебавшись, добавила к ним еще два новых.
– Я решила объявить предпасхальную распродажу эротической фотопродукции. При покупке трех фото мы абсолютно бесплатно преподносим вам еще два из популярной серии «Горячий мартовский Катенок, или Как я провела прошлым вторником». Всего 500 тысяч за гениальные образчики современного искусства.
– Я бы рад, но у меня сейчас нет столько денег. Я крупно вложился в развитие региональной корреспондентской сети. Это был необходимый стратегический шаг в преддверии вы…
– Как только тебя терпят в Раде? – поморщилась Зина. – Разбогатеешь – отстажируй себя в Лаконике.
– Давай уже придем к какому-нибудь консенсусу, – Костик вложил в улыбку максимум обаяния. – Ты хорошо поработала, поэтому почему бы тебе не получить за это хорошие деньги? Сто тысяч?
– Как мне обрыд этот мир чистогана! – театрально вздохнула Зинка. – Наличка стала для нас ценнее дружбы, любви, сострадания. И этот омерзительный торг наглядное тому подтверждение.
– Не верю! – с интонацией Станиславского отвечал Костик. – От твоей игры я не испытываю катарсиса.
– Сто тысяч не деньги, – отрезала Зинка. – Но я согласна реструктурировать твой долг. Итак, двести – кэшем, остальные триста – натурой.
– Натурой? – осторожно спросил Стражнецкий и краем глаза глянул на себя в зеркало, висевшее напротив.
Рыкова хитро улыбалась, раскачивая носком ботфорты, и держала паузу.
– Ты, конечно, не совсем в моем вкусе, – наконец, сказал Костик. – Но, если того требуют интересы дела…
– Нет уж, я переуступаю эту высокую честь своей лучшей подруге.
– Ты хочешь, чтобы я за триста тысяч встретился с твоей подругой? – изумился Костик.
– Я хочу, чтобы ты встретился с моей подругой, объяснился ей в давней любви и сделал предложение, – отчеканила Рыкова. – Набор изопродукции будет моим свадебным подарком.
– Все! Хватит! Мне надоел этот театр абсурда, – Костик поднялся из кресла. – Развестись с одной амебой, чтобы жениться на другой…
– Давно ли Алина стала для тебя амебой? – скорбно покачала Зина головой.
– Алина?!
– Алина, Алина. Хочешь быть с ней и в радости, и в горести?
– Я-то хочу, – сбавил обороты Костик. – Она не хочет. Как обрубила тогда, так и все.
– Алинка никогда не будет питаться объедками с чужого стола, – высокомерно заметила Зинка. – Надо знать это чистое, бескомпромиссное существо… Решай побыстрее. Предпасхальная акция закончится через 15 минут. У тех, кто туго соображает, призовые баллы сгорят. Ну, каково будет твое принципиальное согласие?
– Ну… в общем, я не против, – еле слышно отвечал Стражнецкий.
– А что так безрадостно? Боже, куда катится этот мир. После долгой разлуки человек получает возможность жениться на любимой женщине, но вместо бурного ликования лишь вяло шлепает губенками. Ведь любишь Алинку?
– Люблю… Кажется, люблю, – еще тише сказал Стражнецкий. – Я понял, что она одна…
– Вот слова не мальчика, но мужа, – перебила его Рыкова. – Итак, я отдаю тебе фотоэтюды, ты с их помощью разводишься с Катюшкой, не забывая побольше с нее поиметь. Я не хочу, чтобы моя подруга выходила замуж за нищего.
– Но где гарантия, что ты меня не накрячишь? Как я могу тебе доверять, зная, что ты держишь за пазухой гранату в виде дневника Ульяны?
– Он как раз и выступит гарантом того, что ты обойдешься с моей подругой, как доблестный рыцарь Айвенго с достопочтенной леди Ровеной. Шаг влево-шаг вправо, и Алина узнает…
– Но раз ты читала дневник, то должна знать, что наши отношения с Ульяной…
– Молчи, Алине лучше не знать всей этой грязи.
С полминуты компаньоны помолчали, еще раз прикидывая выгодность сделки.