Няня Боссов Братвы
Шрифт:
Он не улыбается, но в его глазах появляется смягчение.
— Ты находишь меня суровым?
Я киваю, моя голова тяжело опускается на его грудь.
— И властным.
Его руки нежно ведут меня к дивану, усаживая на подушки. Я хочу протестовать, оттолкнуть его, но мое тело предает меня, жаждая комфорта его прикосновений.
Александр опускается передо мной на колени, его руки по-прежнему лежат на моих плечах.
— Что ты пила?
Я пытаюсь сосредоточиться на его вопросе, но мой разум затуманен.
— Вино, — удается
— Вино? Сколько?
Я пожимаю плечами, чувствуя себя неловко.
— Полбутылки?
— Ты так напилась… с полбутылки? — Он хихикает, и звук вибрирует во мне.
Я хмуро смотрю на него, хотя его смех заразителен.
— Не смейся надо мной, — бормочу я.
— Я и не смеюсь. Я просто удивлен. — Говорит он, все еще улыбаясь.
— Где… Зои? — Удается сказать мне.
— Кто такая Зои? — Спрашивает он.
Неужели я на самом деле написала ему, а не Зои? Мир снова опасно кренится, и я прижимаю руку ко рту, мой желудок вздымается в знак протеста.
— Думаю, я собираюсь… — Слова обрываются, когда Александр стремительно ведет меня в ванную.
Я мгновенно оказываюсь на коленях. Александр с удивительной мягкостью собирает мои волосы назад, пока я выливаю содержимое своего желудка в фарфоровую чашу.
— Не смотри на меня, — умудряюсь я пролепетать между рыданиями.
— Поверь, я видел вещи и похуже, чем рвота.
Я насмехаюсь, и этот звук звучит горько даже для моих собственных ушей.
— Да, Николай рассказывал мне.
Он слегка напрягается за моей спиной.
— Он рассказывал тебе… что именно?
Я поднимаю на него глаза, мое зрение на мгновение проясняется, и тяжесть его взгляда становится почти такой же тяжелой, как и откровение, которое я собираюсь подтвердить.
— Что вы, ребята, убийцы.
Выражение лица Александра ожесточается, и на мгновение я боюсь, что он может наброситься на меня. Но вместо этого он просто кивает.
— Да. Так и есть.
У меня сводит живот, но в том, как Александр откидывает назад мои волосы, есть что-то успокаивающее.
— Ты боишься нас, Эмма? — Спрашивает он.
И я не знаю, что ему ответить. Я не знаю, стоит ли мне их бояться или нет. Но в этот момент, когда сильная рука Александра держит мои волосы, а его глубокий голос успокаивает меня, я не могу заставить себя чувствовать себя не в безопасности.
— Нет. — Наконец удается мне сказать.
— Может быть, так и должно быть. — Его ответ почти мгновенен.
— Может быть. — Я поворачиваюсь к нему лицом, мои щеки все еще раскрасневшиеся от последствий тошноты.
Напряженный взгляд Александра приковывает меня к себе, и я чувствую, как тяжесть его слов проникает в душу. Возможно, мне следует бояться его и всего, что связанно с Братвой. Но то, как он заботится обо мне…
— Ты собираешься причинить мне боль? — Спрашиваю я.
Его руки находят мой подбородок и слегка приподнимают его.
— Никогда, — говорит он, его голос низкий
Осторожными движениями он помогает мне подняться и усаживает меня на раковину. Я тяжело опираюсь на фарфор, прохлада которого — маленькая милость для моей раскрасневшейся кожи. Он включает кран, и я брызгаю водой на лицо и полощу рот.
Александр находит на стойке заколку для волос и аккуратно стягивает мои волосы в свободный пучок. Его прикосновения методичны, почти нежны, что резко контрастирует с тем образом, который сложился у меня в голове.
Я встречаюсь с его глазами в зеркале, но слова теряются. А потом мир словно исчезает в черноте, детали ночи ускользают сквозь пальцы, как песчинки, когда меня охватывает бессознательное состояние.
Я просыпаюсь, и только через мгновение туман рассеивается, и я понимаю, что лежу на Александре. Моя щека прижата к твердой теплой груди, его руки обнимают меня, заставляя чувствовать себя меньше, нежнее, чем я когда-либо чувствовала.
Он хорошо пахнет, смесью чего-то пряного и неоспоримого запаха "мужчины". Это успокаивает и обезоруживает одновременно, и я обнаруживаю, что не хочу шевелиться, не хочу нарушать покой, окутавший нас.
Но тут на меня обрушивается вся тяжесть того, кто он есть, и что он делает. Я прижимаюсь к убийце и при этом чувствую себя в безопасности. Как такое может быть? Эта мысль должна вывести меня из себя, но его сердцебиение под моим ухом — ровный барабан, убаюкивающий мои тревоги.
Он крепче прижимает меня к себе, притягивая все ближе, и я не могу удержаться, чтобы не подстроиться под его форму. Его грудь обнажена, кожа под моими ладонями излучает тепло, и я внезапно начинаю остро ощущать каждую точку соприкосновения между нами.
Вопрос, который так и вертелся у меня на языке, наконец-то вырвался наружу и прозвучал шепотом на его коже.
— Мы…?
Он вздрагивает, в его груди раздается низкий гул, когда он медленно приходит в себя.
— Что мы? — Спрашивает он ворчливо.
Мое лицо пылает, пока я пытаюсь подобрать слова.
— Мы… делали что-нибудь такое прошлой ночью?
Его глаза распахиваются, и на мгновение он кажется ошеломленным.
— Я не заинтересован в том, чтобы воспользоваться тобой, Эмма, — говорит он, его голос мягкий и искренний. — Мы просто спали.
Облегчение проникает в мою душу, но то, как его пальцы вырисовывают узоры на моей спине, не назовешь невинным. Словно почувствовав мои мысли, рука Александра скользит ниже и ложится на мое бедро. От этого прикосновения по позвоночнику пробегают мурашки, и я вдруг осознаю, как мало одежды нас разделяет.
Я наклоняю голову, чтобы встретить его взгляд, и в нем чувствуется голод, от которого у меня стынет кровь.
— Что теперь будет? — Спрашиваю я.
Его губы дергаются в ухмылке, и на мгновение я оказываюсь в плену его пристального взгляда.