Няня на месяц, или я - студентка меда!
Шрифт:
Не может.
На кафедре он так, подрабатывает, поэтому и групп взял только три, по субботам, а в основное время наш Кирилл Александрович трудится реаниматологом-анестезиологом в двадцать третьей, поэтому да, с детьми ему сидеть некогда.
Но… я — няней?!
— Кирилл Александрович, вы издеваетесь?! — я вскакиваю и полупустую кружку на стеклянную столешницу звучно грохаю. — Какая из меня няня?! Я не умею с детьми вводиться!
Я их боюсь и слегка, так скажем, недолюбливаю. Они меня тоже, ибо самые мелкие на моих
— Да я чуть с медом не пролетела, потому что на педиатрию документы не стала подавать. Я не могу с детьми. Найдите няню, Кирилл Александрович!
— Их няня сломала ногу, — Кирилл Александрович недовольно морщится, поясняет терпеливо-снисходительно, — и у меня нет времени искать ей больше замену. И одних я оставить их тоже не могу. Нанимать же не пойми кого я не хочу. Не доверяю, знаешь ли, чужим людям.
— А мне, мне вы доверяете?! — у меня вырывается почти истерично.
И со смехом, потому что… полгода меня в принципе к людям подпускать было нельзя, а тут детей, значит, можно доверить.
Родных.
Он их что, совсем не любит?!
— Тебя, Штерн, я из-под земли достану в случае чего, — мне ласково скалятся, — и я тебя знаю. Накормить, прогулять и проследить, чтобы они не сожгли дом ты в состоянии.
— Нет, я не могу, Кирилл Александрович, извините, — я решительно качаю головой, иду к выходу.
И замираю на пороге кухни, когда в спину с ленцой и насмешкой летят слова:
— Всего на месяц, Штерн. Соглашайся или я расскажу завкафедрой, где его мозг.
Оборачиваюсь.
Медленно, и на поистине иезуитскую улыбку смотрю с ненавистью.
Гад.
— Это шантаж, — констатирую мрачно и руки на груди скрещиваю.
— Знаю, — он нагло лыбится.
И улыбочку с его лица стереть хочется, но я лишь выдыхаю сквозь зубы и цежу:
— Идите к Лопуху и рассказывайте. Переживу.
— Уверена? — левая бровь удивленно-издевательски приподнимается.
Нет.
Отчисления я не переживу, а меня отчислят, потому что по отдельности мои косяки еще тянут на официальный выговор и дисциплинарное взыскание, но вместе — это уже отчисление.
Скорей всего.
Идти проверять в деканат у меня желания нет.
И последние два месяца с трехчасовым сном — полтора вечером, полтора под утро — еще слишком свежи в моей памяти, и длиннющие очереди на пересдачи на первом курсе, когда домой в девять вечера, я помню хорошо, тесты по четыреста вопросов за два часа и сто пятьдесят слов по латыни в первую неделю учебы, когда я фыркала, что за вечер выучить столько невозможно.
Возможно.
За час, главное — мотивация.
Нет.
После всего пережитого отчисляться?!
— А где гарантии, что вы потом снова не вспомните про мозг?
Кирилл Александрович пожимает плечами.
— Дарья Владимировна, ты слишком плохого обо мне мнения, — он отталкивается от подоконника и подходит ко мне. — Ручка и бумага есть?
— Зачем?
— Расписку напишу, — Кирилл Александрович снисходительно хмыкает, — устроит тебя?
— Да.
Блокнот я достаю быстро, а пока выуживаю ручку, раздаётся скрежет замка и высокий, почему-то знакомый, голос провозглашает в отдалении:
— Кирюша, мы вернулись!
Я застываю и недоверчиво смотрю на него, а «Кирюша» взлохмачивает волосы отчаянным жестом и тоскливо провозглашает:
— Вот и дети, Дарья Владимировна. Пошли знакомиться с подопечными.
— Угу.
С места я не двигаюсь, а глаза у меня округляются еще больше. И смотрю я на Кирилла Александровича со стремительно возрастающей паникой.
Не хочу, может все ж отчисляться?!
Я ж боюсь!
— Пошли, Штерн, — Кирилл Александрович тяжело вздыхает и почти тащит, пока я едва переставляю дрожащие ноги.
И в прихожую он меня впихивает первой и излишне бодро объявляет:
— Дети, я нашел вам няню!
Две белокурые головы в одинаковых банданах со скелетами одновременно поворачиваются ко мне, две пары серых глаз с прищуром изучают меня, четыре руки синхронно скрещиваются на груди.
А два водяных — кошмарно знакомых — пистолета раскачиваются на плечах.
Нет.
Ну нет, просто нет.
Невозможно.
Я ж вроде так сильно не грешила, так за что мне это?!
— Дарья Владимировна, это Ян и Яна, — опуская руки мне на плечи, над головой мерзко радостно объявляет Кирилл Александрович и чуть наклонившись добавляет шепотом, только для меня. — Не переживай, Штерн, уровень развития у вас одинаковый — поладите.
Сомневаюсь.
Глава 3
Три часа дня.
И я таки осознаю и постигаю для чего два года Байкер на физкультуре мучает нас полосой препятствия, заставляя прыгать, бегать и ползать по-пластунски.
Последнее особенно хороший навык.
Хороший навык для выживания в квартире с двумя малолетними монстрами.
— Даха, ты уверена, что все нормально? — недоверчиво звучит голос Ромыча в наушнике.
— Да всё отлично, — бодрым шёпотом и с энтузиазмом заверяю его и осторожно выглядываю из-за дивана.
Отклониться от с хлопком врезавшегося в стену шара успеваю в последнюю секунду.
— Просто зашибись, Ром, — добавляю завороженно, глядя как по белой штукатурке красиво растекается зеленое пятно.
Следом летит второй шар, чтобы столь же красиво и с брызгами впечататься и добавить оттенки желтого.
— Я вечером позвоню, — вставляю, пока он не успел озвучить очередные сомнения и отключаюсь, продолжая разглядывать яркие пятна.
Н-да.
Жизнь Кирилла Александровича с сегодняшнего дня, определенно, заиграет красками.