Няня поневоле
Шрифт:
«Может, цветы заказать какие-нибудь? Украсить комнату. И убрать в сторону раздвижные двери, отделяющие джакузи от пространства комнаты. Анька обычно моется за закрытыми дверями… Твою мать, — вздыхаю натужно. — Я не поведу эту девочку в игровую. Только в собственную спальню. Ей там самое место!»
— Может, женишься по совету генерала? — язвительно осведомляется внутренний голос.
— Это лишнее, — вслух замечаю я и замираю как вкопанный.
Кто бы мог подумать. Я готовлюсь к свиданию с нянькой! Действительно, готовлюсь!
10
Нормальный
«Жанна — взрослый человек. И сама все решила», — думаю я. И сердце сжимается от боли за сестру и ее разнесчастную судьбу.
Только ближе к вечеру я решаюсь позвонить родителям.
— Жанна в больнице, — говорю аккуратно.
— Да, я знаю, Полечка, — вздыхает мама. — Завтра выезжаю к ней. Со мной связались представители клиники. Лежит под капельницами наша бедолага.
— Как такое могло произойти? — вздыхаю я, не зная, что и сказать. Да и кто знает правду?
— Так из-за Сашки этого! Уголовника драного! Он виноват. Деньги из нее тянул! Давно уже освободился и вроде как обосновался в Барселоне. Где-то в пригороде живет. Мне его мать рассказывала. Наверняка там и встретились.
— Подожди, мам, ничего не понимаю. Она до сих пор общается с Морозовым?
— Да, — неохотно заявляет мать. — Я с девятого класса не знала, как их в разные стороны развести. Вцепились друг в друга как ненормальные. А Отмороз этот присосался как клещ. И Жанна — дура влюбленная — все готова отдать!
Историю великой любви я знаю не понаслышке. Саша Морозов — первый мужчина моей сестры. Сколько раз его сажали, не сосчитать. Морозов вечно влипает в разные истории. А вытаскивает его из дерьма моя сестра. Тратит деньги на адвокатов, таскается на свидания в колонию. Совершенно некстати вспоминаю слова Федора Ильича.
«Добром это не закончится, Аполлинария! Совершенно глупая зависимость. Твою сестру лечить надо».
Но, как ни крути, Шмелев прав. Стоило Морозову поманить, она и ребенка бросила. Хотя нам с мамой казалось, что эта любовная лихорадка закончилась сама собой. Сашка снова очутился за решеткой. А Жанна, пострадав какое-то время, укатила в Никитск. И там начала новую жизнь. Сошлась с Назаретом, родила ребенка. А потом снова сорвалась, идиотка!
Мама говорит что-то еще, но я слушаю ее вполуха. Главное, Сергей не причастен к суициду сестры. Не причастен! И не любила она его вовсе.
А значит… Оба мои! Никому не отдам!
«Ты только разведись сначала, — предупреждает внутренний прокурор. — Отделайся от Шмелева, а после мечтай о Назарове. И замуж тебя пока никто не звал. Так… Свиданка для здоровья. Ничего большего. А ты и размечталась, дурында!»
В любом случае развод мне необходим. От одной мысли, что я до сих пор замужем за Федором Ильичом, меня начинает тошнить.
Уложив Марка, пишу сообщения адвокату и прошу. Умоляю.
— Шмелев требует твоего присутствия в суде, — сообщает мне Анна. — По моим сведениям, его адвокаты готовят встречный иск о похищении. Если информация подтвердится, тебе придется как-то выйти на связь.
— Может, по скайпу?
— Тоже вариант, — отвечает Анна и, бросив краткое «делаю все возможное», выходит из беседы.
— Расскажи обо всем Сергею, — требует здравый смысл.
— Ни в коем случае, — поднимается из груди потаенный страх. — Кто он тебе? Один раз в коридоре поцеловались, а ты и распустила нюни. Не сможет Анна Аркелиди, наймешь другого адвоката. Всегда найдется кто-то, кто сможет противостоять Шмелеву. Он не самый всесильный в мире!
Уложив Марка голышом на пеленальный столик, я с умилением смотрю на улыбающегося мне ребенка. Вожу игрушкой, замечая, как малыш внимательно следит за ней глазами.
Вот как такое сокровище можно бросить? Поменять на потрепанного жизнью уголовника? Не понимаю!
Прислушиваюсь к происходящему в соседней комнате. Тишина. Уехал Сергей или уснул?
«Сил набирается», — хмыкаю ехидно и стараюсь не думать о хозяине дома. Делаю ребенку массаж, кормлю и, укачивая, напеваю песенки. На месте Жанки я бы приковала себя цепью к Сергею Назарову, а не бежала бы на край света.
— Влюби-и-и-лась, — ехидно тянет внутренний голос. — Смотри, он тоже из этих… из криминала.
Ложусь на кровать и, закрыв глаза, пытаюсь представить, сколько может продлиться наш роман с Назаретом. Месяц, да? Зря я согласилась, конечно! Когда страсти-мордасти сойдут на нет, мне придется уйти из этого дома. Оставить племянника на воспитание какой-то тете. А если Сергей женится? Марк вырастет с мачехой!
«О чем ты только думала, когда соглашалась?» — ругаю саму себя, понимая, что совершила ошибку. Нужно отказаться, пока не поздно. Ну, какая из меня любовница?! Сергей придет, и я ему все объясню. Он должен понять. На мне не сошелся свет клином. Полно девушек в Никитске, готовых по первому зову запрыгнуть в постель Назарета. А мое дело — остаться в стороне. — «Нельзя, нельзя», — скулю в подушку. Здравый смысл требует отойти в сторону, а вот душа молит «Не отпускай!».
Подскакиваю с кровати. Подхожу к окну. Смотрю на двух ротвейлеров, бегающих по двору, и еще раз убеждаю себя отступить.
«Можно мне остаться у племянника нянькой?» — Так и скажу ему. А еще…
Подбираю еще сотню доводов, способных убедить любого. Даже меня.
Нам не стоит переходить границы дозволенного. Разумнее придерживаться рабочей схемы «заказчик-исполнитель». Так будет лучше для всех. В первую очередь для Марка.
Но когда на пороге детской перед самым купанием появляется Назарет, все мои глубокомысленные суждения летят к чертям. Мне остается только покрепче прижать к себе Марка. Прикрыться ребенком, чтобы не броситься на шею его отцу.