Няня поневоле

Волкова Виктория Борисовна

— С повышением, детка!

Сдерживаю смех и, положив голову на плечо Назарета, чувствую себя абсолютно счастливой.

— На мать не обижайся. Она хорошая. Я хочу, чтобы вы подружились.

— Одна точка соприкосновения у нас есть. Мы обе любим Лиру Амани, — вздыхаю, даже не представляя, как можно подружиться с Еленой Владимировной.

— Только Амани? — бровь Назарета изгибается как у английского джентльмена.

— И вас с Марком, — улыбаюсь, беря ребенка на руки. — Но зато теперь мне есть с кем обсудить творчество Лиры.

— Подарите им билеты в театр, Сергей Алексеевич, — встревает в разговор повариха, ставя

передо мной чашку с чаем и мед.

— Даже не думай, — мотаю я головой. — С кем я оставлю Марка?

— Со мной. Подумаешь, проблема, — пожимает плечами Назарет и, откусив полкотлеты, говорит с набитым ртом. — А у тебя с его рождения ни дня свободного не было. Еще нажалуешься на меня в трудовую инспекцию. Вот Надежда, молодчина, здорово придумала!

— Мне нечего надеть, — пищу я беспомощно.

— Ужасная проблема, Линара, — ухмыляется Сергей. — Придумай еще что-нибудь!

— Твоя мама не захочет идти со мной.

— Она будет счастлива с тобой подружиться, — улыбается мне Назарет.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Почему?

— Я влюбился в тебя, Линара.

13

Назарет

В темной-темной комнате, на темном-темном диване сидит черный-черный человек и держит в руках черную-черную коробку.

Именно эта детская страшилка приходит мне на ум, когда я приезжаю на квартиру к матери. Выставить очередного ее любовничка — не проблема. Скольких их я спустил с лестницы после гибели отца? Не сосчитать. Но сегодня у меня руки опускаются от нерешительности.

Открываю дверь своим ключом и, ввалившись в отчий дом, с удивлением оглядываюсь по сторонам. В квартире царит кромешная тьма. Но судя по стоящим в коридоре ботинкам, мамин любовник дома и никуда не думал съезжать. Шагнув в зал, останавливаюсь в нерешительности. Евгений Иваныч, бледный и сумрачный, словно истукан сидит в темноте.

— А-а, это ты, Сережа, — тянет разочарованно. — Я думал, Леночка вернулась.

— Что у вас произошло? — спрашиваю, на автомате включая торшер. Плюхаюсь в куртке в кресло. И мысленно корю себя за ботинки. Забыл разуться, блин!

— Да ничего не случилось, Серый, — в сердцах бросает Евгеша и протягивает мне темно-синюю коробку. — На, посмотри…

Открываю небрежно. Ну, не бомба же там, и не споры сибирской язвы.

Даже в приглушенном свете ламп вижу, как мерцают мелкие бриллиантики, разбросанные щедрой россыпью по тонкому ободку браслета.

— Что это? — спрашиваю, отупело глядя на ювелирку.

— Да вот, купил твоей матери. На другой конец города ездил. А она мне тут скандал устроила… Обвинила во всех грехах. Каких-то баб мне навешала! Сумасшедшая женщина… Еще и разводиться надумала.

— А ты? — бросаю коротко. Ловлю себя на мысли, что мне жалко мужика. Евгеша, конечно, звезд с неба не хватает. Держит несколько ларьков в центре города. Молочкой торгует. Место хорошее, хлебное. Дункан хотел влезть. Но я тогда ему хорошо по рогам настучал. Всякую охоту напрочь отбил вторгаться на мою территорию.

Гадский блин!

Мысленно хватаюсь за голову. Дел невпроворот. Нужно искать пропавшего Синьку. Сдается мне, этот хрен моржовый живет где-то под чужими документами. И жена его, щеколда старая, об этом знает. Несильно убивается по мужу, стерва. Да и дружки не вопят, как резаные, «убили-убили!». Не

забыть бы сказать Трофиму: пусть к жинке Синявкина хвост приставит. К Дункану и Тавриде бесполезно. Но там, среди их приближенных, есть мой человечек. В случае чего, маякнет. А еще нужно связаться с банком, в который наглый Синька умудрился заложить мою собственность. Предоставить документы и вывести сомнительный актив из залога. К Игорю бы съездить, потолковать. А я сижу в квартире матери и любуюсь на унылого Евгешу. Разруливаю ссору любовничков! Оно мне надо?!

Честно говоря, я устал за эти дни. Мы с пацанами и егерями тщательно прочесали лес. Поздно вечером, переодевшись в маскхалаты, ходили за ручей. Но все без толку. Кто-то там обретался, естественно. Но явно не Синька. У того бы по всем кустам валялись окурки, и снежок вокруг был бы окрашен желтеньким. А тут явно жили люди аккуратные. Двое. Хоть и крупой немного припорошило, удалось разглядеть, что по округе натоптали незваные гости. Отпечатки новомодных кроссовок. Наверняка Саломоны, или что-нибудь покруче. И рядом следы берцев. Их уж точно ни с чем не спутаешь. Значит, приезжал какой-то крутой перец поохотиться, и с ним наш местный проводник. Только сумасшедший может сунуться в незнакомый лес. Да еще тут заночевать среди дикой природы. Найти проводника я поручил Трофиму. Разыскать и прижать к стенке плотненько. Так, чтобы всю подноготную выложил. Когда? С кем? Почему?

Докопаться до истины нетрудно. В Никитске людей, отлично знающих лес, немного. А в окружении того же Синьки — единицы. Вот и нужно вычислить этого перца и прихватить за филейное место.

Евгеша что-то лопочет о своей великой любви к моей матери. Я киваю, хотя на душе противно. Хочется вернуться домой к Линаре и Марку. Вдохнуть запах любимой женщины, впиться в ее губы поцелуем. Подмять под себя… А потом валяться в обнимку и играть с малышом. Хочется болтать о свадьбе и разных пустяках. Обсуждать разные варианты. Да и вообще нести ту самую любовную пургу, которая делает нас счастливей.

— Что я? — глухо восклицает Евгеша, решив повторить на бис свой рассказ. — Заказал ей браслет у знакомого мастера. На бирюльку от Картье у меня денег не хватит. Но и этот красивый. Должны были привезти в офис. А не смогли. Кто-то там заболел или помер… Пришлось самому тащиться на другой конец города. А тут Лена звонит, мол, когда будешь? Я ей отвечаю, что через час приеду. Хорошо так поговорили, мирно. Она еще попросила в аптеке лекарство купить. Ну, я и купил на свою голову. Кто ж знал, что в этом доме ее подружка Юлька живет? Приехал, она в чек глянула. Адрес прочла и устроила мне скандал. Даже слова сказать не дала, идиотка. К тебе ускакала. Еще и крикнула напоследок, что ты меня выгонять придешь. Ты же за этим явился, Сережа?

— Нет, — мотаю головой, лихорадочно придумывая повод. — Мне документы одни потребовались. У себя найти не смог. Теперь хочу здесь поискать.

— Смотри, на здоровье, — грустно хмыкает мамин сожитель. — А то я-то надеялся, что Лена остынет и вернется. Мы бы поговорили…

— Так, — морщусь я. — А тебе самому в падлу первый шаг сделать? Предпочитаешь строить из себя обиженку?

— Да я хотел. Лена трубку не берет. А к тебе же не подберешься, Сережа. Приезжал я к вам в поселок. Дальше шлагбаума проехать не удалось. Телефона твоего у меня нет. Все больше через Лену общались.