Ныряющий кузнечик
Шрифт:
– И чего же ты хочешь от нас? – уже гораздо миролюбивей поинтересовался у инструктора Григорий. – Чаю?
Матвеев ответил, но дрожащим, даже, каким-то, дребезжащим голосом:
– И чаю тоже хочу, но уже гораздо меньше.
Маша взяла со стола зеркальце, посмотрелась в него. Поправила пальцами причёску и просто сказала:
– Сейчас, инструктор, приведу себя в порядок и принесу тебе чаю… Не стакан, а целых полведра, но без заварки. Задарма! Будешь пить кипячёную воду и вспоминать нашу доброту и беззаботную, ничем не мотивированную щедрость.
Пешеходный инструктор настойчиво стоял перед ними. Можно было, вполне принять его за статую, если бы он ни переминался с ноги на ногу.
– Я вот посмотрел, как вы это, – нагло, но всё ещё застенчиво пробормотал он, – здесь… тут занимаетесь.
– Ну, и что? – пожал обнажёнными плечами Григорий. – У кузнечиков и у разных козявок примерно так же происходит.
– Ведь ты же, Петя, видел кузнечиков или паучков каких-нибудь? – поинтересовалась у инструктора по пешему туризму и сексу Маша. – Ответь честно и без утайки! Видел?
– Кузнечиков видел, и не только в кино, – подтвердил предположения проводницы Матвеев. – Но ведь вы-то люди. Это звучит гордо! Ещё в начале двадцатого века об этом какой-то писатель сказал. А вы вот не хотите… звучать.
– А что у нас не так, инструктор? – Гриша был настроен почти дружелюбно. – Улыбаемся, что ли, криво?
– Я инструктор не по улыбкам, а по пешему туризму. Ну, ещё, кроме того, и по сексу. Я же говорил. А звать меня Петя, – ещё раз наполнил пришедший за чашкой чая в служебное купе проводников. – И мне обидно… Вы даже не запомнили моего имени, и вот стою перед вами в смущении. При этом я лишён малейшей возможности попить свежего чая.
– Чай мы тебе доставим на место твоего дорожного обитания, – заверила его Маша, – в самое ближайшее время.
– Поэтому ныряй из нашего служебного купе и резво скачи отсюда, кузнечик! – порекомендовал ему Гриша. – А то ведь моё хорошее настроение может внезапно смениться на плохое и даже скверное.
– Я запросто ушёл бы, – в раздумье ответил инструктор по пешему туризму и сексу. – Но меня удивляет и даже раздражает ваши действия во время эротического соития.
– Чем ты не доволен? – подала голос Маша. – Что тебя лично не устраивает, Петя?
– Буквально всё! – инструктор не мог держать в себе полезную информацию. – Вы, прекрасная девушка, во время телесного сближения с партнёром в таком положении должны, просто обязаны расставлять ноги шире. Вы ведь красивая дама! Не спорьте! По технологии так и положено. А вот ваш партнёр и коллега по работе, если держит ваши ноги в своих руках, то ведь их следует поднимать выше.
Маша почесала мизинцем правой руки сосок левой груди. С нескрываемым интересом она оглядела инструктора с ног до головы. Он начал для неё представлять определённый интерес. Но пока ещё в качестве трахальщика-теоретика. Ведь и это не так уж и мало.
Правда, утверждение не бесспорно и не безупречно. В противовес ему не в своё давнее время сказал поэт: «Мертва теория, мой друг, а древо жизни зеленеет». Не мы, получается, а именно классик немецкой литературы Гёте пусть иносказательно, но выразился примерно так: «Красиво и долго болтать можно о чём угодно, но вот сделать… Тут уж, извините! Не каждый может да и желает».
Впрочем, возможно, великий Гёте во время написания этих бессмертных строк и не думал о сексе. Такое предположение, вполне, допустимо. Поэтому имеется смысл оставить классика немецкой литературы в покое.
– Допускаю, господин Матвеев, что Гриша в процессе нашего совокупления не правильно, не по технологии, держал мои ноги, – согласилась с Матвеевым Маша. – Так что предлагаешь именно ты, Петя?
– Так, ничего, – просто, но со знанием дела ответил Петя. – Но я вот показал бы на практике, как надо… Теория без практики, сами понимаете… Это всё равно, что заниматься любовью по Интернету.
– Любопытно! – интерес к новому знакомому у Маши возрастал с каждой секундой. – Век живи – век учись!
Глаза у Маши настойчиво заблестели. Она ведь ещё в годы юности считалась очень любознательной девочкой, и с этим никто и ничего не мог поделать.
Она тут же вспомнила о работе и сделала очень серьёзное и озабоченное выражение лица и сказала своему напарнику:
– Товарищ Ермолов, сейчас мы проезжаем, точнее, скоро будем проезжать, ответственный полустанок… с переездом. Это почти что Байконур. А как раз, начинается ваша… твоя смена, Гришенька. Надо с красным флажком постоять в тамбуре с открытыми дверьми… чтобы тебя отчётливо видели, наблюдали снаружи.
– Знаю! – без особого восторга пробурчал Гриша. – Там тоже будет маячить баба… э-э, стоять женщина с флажком. Я уже давно во всём разобрался. Ещё на трёхмесячных курсах проводников.
– А перед этим, – дала указание Мария своему товарищу по работе, – собери, Гриша, в коридоре стаканы, которые на меня упали вместе с чаем… Время ещё имеется. Успеешь!
Конечно же, Григорий собрал в кучку, в одно место личной черепной коробки, весь свой имеющийся головной мозг. Он пытался сообразить, что же происходит.
С величайшим трудом придя с помощью сложных умственных аналитических сравнений и сопоставлений к возможной истине, он выразил вслух некоторое предположение. Ему показалось, что это даже, в какой-то степени, и открытие и провидческое предсказание:
– Я, получается, уйду, а инструктор Петя останется с тобой. А вдруг он…
– Ну, прямо не знаю, – обиделся Матвеев.– Какие-то неуместные подозрения
с вашей стороны в мой адрес. Я такие недоверия не понимаю и даже, где-то, обескуражен и расстроен.