Нью-Йоркские Чайки - Повести
Шрифт:
30
Арсюша же, когда мама или папа протягивали руку вдаль, говоря ему:
«Посмотри, какой красивый корабль!», менее всего задумывался о красоте и
старался смотреть на вещи с практической точки: сначала спросил
родителей, не смогут ли они ему такой корабль купить. И получив твердый
отказ, а папа почему-то еще и рассмеялся, Арсюша не очень расстроился.
Он уже был не так мал, догадывался, что размер такого корабля все-таки
великоват
отправиться на таком корабле в опасное путешествие. Он согласен взять с
собой и маму, хоть она наверняка и там ограничит его доступ к компьютеру
и телевизору.
Получив родительское согласие, Арсюша радостно схватил огромную
надувную акулу и побежал в воду.
...Акулу нужно бросать в волну брюхом вниз, а потом наваливаться
сверху на ее мягкую, податливую спину и хвататься крепко за плавник.
Ногами нужно обхватывать ближе к хвосту, сжимая коленями ее черные
бока. Очень важно при этом держать свой рот закрытым, потому что туда
попадает соленюще-горькая вода. Рот, однако, раскрывается сам собой, с
этим ничего не поделаешь. Но самое важное в технике акульей езды – не
попасть под волну, не очутиться внизу. Нужно только прямо и вперед, туда,
к гигантским кораблям.
Акула, такая покладистая на берегу, в воде становится неуправляемой.
Поначалу она вроде бы покоряется под нажимом Арсюшиных коленок, а
потом начинает сильно дергаться, норовит вырваться. Плавник ее то и дело
выскальзывает из рук. Арсюше стоит неимоверных усилий удерживать эту
вертлявую акулину.
Какое-то время он плывет верхом, но все-таки теряет контроль и
оказывается внизу. Темная волна стеной нависает над Арсюшей, мир
переворачивается, солнце вмиг падает с неба, и... Папина рука усмиряет
31
разгоряченную акулу, легко схватив ее за нос, а другая рука папы
поддерживает под мышкой уже падающего в бездну сына.
Папа снова сажает Арсюшу на акулу. Арсюша, дрожа от волнения или
от удовольствия, но ни в коем случае не от страха, готов к новым
приключениям. Но кричит: «А-а!!!» – потому что, по правде сказать, ему
страшновато, они ведь уже так удалились от берега! Папе вода – аж выше
пупа! А вдруг папа его сейчас здесь оставит?.. Не переставая кричать,
Арсюша обхватывает одной рукой папину шею. Акула, что ни говори, все-
таки менее надежна, чем папа. И, дрожащим лягушонком, Арсюша – прыг
на отцовскую грудь.
– Ну, тогда держись за меня крепко! – переместив сына
Осип входит глубже в воду, плывет.
Папа – не акула, определенно, с ним легче, хоть у него и нет
плавников. Зато папа не трепыхается, не крутится, не стремится ко дну.
Папа плывет ровно и спокойно. Он не скользкий, твердый, его удобно
держать за волосы или за шею.
– Не дави так сильно, задушишь, – просит Осип.
Арсюша чуть ослабевает кольцо рук, обхвативших папину шею. Зубы
его уже клацают безостановочно, взволнованное сердечко часто стучит.
Осип слышит это мелкое клацанье зубов над своим ухом; его сердце
глубоко-глубоко в груди отзывается на частые и сильные удары сердечка
сына. Их удары сливаются... Осипу почему-то становится страшно от этой
близости. Простая и ясная мысль, что чья-то маленькая жизнь, этот хрупкий
комочек зависит от него, становится невыразимо глубокой и сложной,
охватить ее так сразу невозможно...
– Выходите! Он уже синий! – зовет Тоня с берега, но крик ее, скорее,
угадывается во взмахах рук.
Мама не понимает и, похоже, никогда не поймет, что такое пираты.
Она живет в мире постоянных перепадов температуры, резкой смены
32
холода и жары и занята ерундой: поиском тени, накладыванием на тело
отвратительно-липкого солнцезащитного крема, отмахиванием от мух.
Мама часто смотрит на свои руки, как лег загар. Пьет на пляже воду и
заставляет пить Арсения. Из маминых уст вылетают скучные слова:
обезвоживание, перегрев, организм.
Но мама – красивая, и попа у мамы тоже красивая и маленькая, не
такая массивная, как у мамы Томаса. Арсюша этим горд, он видит маму не
только на пляже в купальнике, но и дома, когда она выходит после душа в
маечке и трусиках. Недавно он был в гостях у Мойше, его мама – миссис
Эстер, тоже принимала душ, и они с Мойше вдвоем прильнули к дверям,
пытаясь подсмотреть сквозь щелку незакрытой двери, пока их не заметил и
не отогнал оттуда мистер Джеффри...
Теплое мягкое полотенце окутывает промерзшее до последней
косточки тело. Лед проник Арсюше повсюду – в живот, грудь, пальцы и
зубы. Арсюшу кладут на подстилку. Маленький комочек в полотенце,
сжавшись и свернувшись, как улитка, лежит, подрагивая; торчат его белые,
тоже дрожащие, пятки.
Арсюша – в ледяной пустыне, в ящике со льдом! Ему понадобится,
наверное, сто лет, чтобы отогреться. Стучат зубы. Он переохладился и