Нью-Йоркские Чайки - Повести
Шрифт:
такой дурачок и трус, не мог поймать ни одного краба!
...И вот, в финальной сцене, – настоящая оргия. Ноги и руки
краболовов расцарапаны и в красных пятнах – от случайных ударов о
камни, от неудачных сползаний с валунов, от колючих водорослей. Губы –
41
уже даже не синие. В глазах – только перебегающие по дну тени. В ушах –
«Крэб! Крэб!» В пластиковых аквариумах, вползая друг на дружку,
разъяренно пытаются выбраться
пойманные крабы.
Но от судеб спасенья нет! Сорвавшись с валунов, чайки устремляются
к берегу. Те одиночки, что носились в океане над водой в поисках рыбы,
меняют курс и несутся к своим собратьям на берегу. Пожива! Крэб! Сейчас
эти странные двуногие существа будут швырять крабов в воздух. Сейчас
понадобятся моментальная реакция, сила крыльев для отталкивания
противника, удар клюва, прыжок и всепожирающая любовь к этому
изумительно белому, нежному мяску, спрятанному под панцирем.
И вот, крутясь, в воздух полетели первые. Захрустели панцири, забили
по ним черные твердые клювы. «Кр-рэб! Кр-рэб!» – пищат ненасытные
чайки, готовые заклевать любого, кто попытается помешать их трапезе. На
песке, как на поле сражения, валяются оторванные клешни и расколотые
панцири. Кр-рэб! Кр-рэб!..
Глава 6
Тихо в зале Оперативного центра охраны гостиницы «Мандарин».
Изредка бикают стоящие на подзарядке батарей рации. Монотонный гул
горящих люминесцентных ламп под потолком нагоняет зевоту. Поперек
зала – длинный стол, на котором огромная панель управления с кнопками и
рычажками.
Сзади, собственно, ничего интересного: вешалка, на которой висит
несколько черных пиджаков униформы, галстуки да ряд пустых
серебристых вешалок.
В одном углу – хромированный сейф с оружием. Сейф закрыт. Дабы
избежать попадания оружия в нехорошие, нечистые руки, на дверце
42
установлен замок с секретным кодом, еще и приемник для электронных
пропусков. Оно, разумеется, правильно – меры безопасности.
Впрочем, шансов, чтобы хоть один из пистолетов или даже один
патрон попал не в те руки, абсолютно, повторяю, абсолютно никаких нет.
Пропуска с ограниченным электронным допуском в зал Оперативного
центра, в это святая-святых охраны, имеют лишь оперативные дежурные,
начальник охраны и его зам. Обычные рядовые охранники, эти чугунные
лбы в униформе, даже они сами не могут сюда войти; их заводят лишь
изредка – в офис начальника, и только по делу, скажем, обсудить график
дежурств или сообщить об их увольнении.
Ах
крохотным коридором. Разумеется, все тоже закодировано, с электронными
ленточками, секретными замками и т. д.
Но довольно о технике Оперативного центра, интерес представляет не
она, во всяком случае, не для Осипа, сидящего спиной и к вешалке, и к
сейфу с оружием, и к дверям.
Пять огромных экранов, отключенных от видеокамер внутреннего и
внешнего обзора гостиницы, отданы одной-единственной женщине, к
гостинице «Мандарин» не имевшей ни малейшего отношения. Каждый из
пяти экранов может дробиться на четыре, восемь и шестнадцать частей, тем
самым умножая Стеллу, если не ошибаюсь в подсчетах, на восемьдесят.
Стелла на этих экранах то вырастала, то уменьшалась, то становилась
почти прозрачной. С ее лицом также происходили метаморфозы: оно
укрупнялось до того, что на щеках были различимы даже розовые
пятнышки едва проступивших прыщиков, то взрывалось, как петарда,
разлетаясь горящими брызгами в виде кусков носа, глаз и ушей.
Осип нажимал кнопки на принесенном из дому ноутбуке, монтируя
ранее записанный видеоматериал.
43
Зачем он снимал эти кадры? Зачем ходил с фотоаппаратом и
видеокамерой на безлюдный пляж, к Стелле домой и с ней по всему Нью-
Йорку? Что он намеревался делать с этими роликами? Нельзя же такую, по
сути, видео-чепуху представлять на фестиваль. Даже предложить это
солидной фирме по интертейменту – тоже вряд ли. Кому нужны эти пусть
мастерски отснятые и смонтированные сцены с красивой, полной шарма, но
совершенно безвестной женщиной?
В качестве самооправдания и хоть какого-то рационального
объяснения, Осип приводил следующие доводы: «Это мой творческий
брейк. Я ведь не дробильно-выгребная машина, чтобы постоянно творить.
Нужна пауза. «Призраки Бруклин Хайтс» стоили мне слишком дорого, я
едва не тронулся рассудком, когда однажды на набережной умолял какую-то
пару дать мне автограф, приняв их за Артура Миллера и Мэрилин Монро...
Хорошо, что рядом был Ник, молодчага Ник, при всех своих сумасшедших
перевоплощениях и лицедействе ни на миг не терявший чувства
реальности. Что же касается Стеллы, то... флирт – обычное явление в
артистической среде. Но запретную черту переходить вовсе не
обязательно».
А Стелла была потрясающе телегенична! Все ее мелкие внешние