Нью-Йоркские Чайки - Повести
Шрифт:
ЧП, скучал, по своей старой привычке копа положив ноги на стол. Хотя с
Осипом они были слишком разными, круг их интересов разительно
отличался, все же испытывали взаимную симпатию.
Уолтер в скором времени нашел себе подружку, жившую неподалеку
от гостиницы. Перед тем как отправиться к ней, вытирал свое гладкое
мясистое лицо и шею влажной ароматизированной салфеткой, смотрел на
себя в зеркало, подмигивал и уходил на несколько часов, а то и до
знал, что Осип никуда не денется, потому что занят своей картиной.
Осип монтировал фильм, подключив свой ноутбук к системе
наблюдения отеля. Сверхчувствительная аппаратура и, в первую очередь,
большие экраны оказались ему как нельзя полезными.
Уолтер, возвращаясь от своей подружки, добродушный, пахнущий
духами и свободой, заставал Осипа в том же кресле, в той же позе, со своим
ноутбуком, с тем же безумно напряженным взглядом. Фильм про писателей
Уолтера, надо сказать, мало, вернее, не интересовал вовсе, он любил только
передачи про животных и про торговлю недвижимостью. Осипа, однако,
уважал за добросовестность, считал его чудаком, который, чем черт не
шутит, может, и разбогатеет когда-нибудь.
Когда Уолтер узнал, что фильм Осипа получил на фестивале приз, он
до того порадовался за друга, что тайно привел в Оперативный центр свою
ночную герлфренд познакомить ее с известным режиссером, его русским
приятелем, и угостил Осипа в пивном баре.
Уолтер даже стал подумывать, как бы и ему самому попасть в
киноиндустрию, стал тормошить свои былые связи в полиции, где когда-то
работал в отделе по борьбе с особо опасными преступлениями. Предложил
Осипу помощь – познакомить с нужными людьми, и тогда он сможет
заснять ночные рейды, аресты наркоторговцев, мордобой, изъятие оружия,
28
застреленных проституток и прочее, в том же духе, что так любят зрители
во все времена. Себя же Уолтер видел на позиции консультанта. И был
очень огорчен тем, что на его предложение Осип отреагировал как-то вяло.
Чудак, кто ж отказывается от такого?!
Впрочем, вскоре ответ открылся. Уолтер зауважал Осипа еще больше,
когда на пяти экранах, отключенных от гостиничных камер Оперативного
центра, появилась... женщина поразительной красоты в бордовом
купальнике.
ххх
– Как ее зовут? – спросил Уолтер, слегка отодвинув свою левую ногу,
лежащую на столе. Он уменьшил в рации звук, поставил ее на стол рядом со
своей черной туфлей. Пиджак его был расстегнут, открывая небольшое
аккуратное брюшко под светлой рубашкой и ремень, охватывающий
могучую грудь, чтобы поддерживать кобуру с пистолетом.
В зале было тихо, изредка бикали рации, поставленные на подзарядку.
Экраны показывали жизнь «Мандарина»: мимо швейцаров в здание
входили постояльцы – те, кто останавливался в отеле лишь на сутки, и те,
кто жил там месяцами. Входили важные типы, окруженные
телохранителями, входили политики, журналисты. Днем и вечером в
гостинице и вокруг нее кипела жизнь.
Ночью же шевеление угасало, экраны пустели, оставаясь в своем
матовом свечении. Лишь изредка по коридору в свой номер, шатаясь, плелся
какой-нибудь подвыпивший турист или ресторанный поваренок
выскальзывал на пожарную лестницу выпить украденную бутылку дорогого
пива.
– Все-таки, как зовут эту красавицу? – снова спросил Уолтер.
– Лорен. Софи Лорен.
29
Глава 5
Утро. Солнце нежно золотит пляж. Сквозь калитку забора сюда
тянутся, влача матерчатые сумки и зонтики, первые пляжницы – молодые
мамаши. Детишки бегут к воде. На вышках уже сидят парни-спасатели в
ярко-красных трусах и опознавательных курточках; свистки болтаются на
груди спасателей, в них еще не дули, но очень скоро эти безобидные
бирюльки-свистки превратятся в иерихонские трубы.
Нежен зыбкий песок, накануне по пляжу проехала машина,
разровняла берег, смела с его лица мусор. А волны океана довершили дело,
слизав с покатого бережка вчера возведенные замки, крепостные валы и
мосты-веточки.
Ровен и спокоен брег, лениво дышит океан, лишь мельтешат блики на
его поверхности. Чайки и альбатросы застыли на прибрежных темных
валунах, и если бы не слабое дрожание их серых перьев и редкие писки, их
можно было бы принять за музейные чучела, посаженные на эти камни
тысячи лет назад...
Вдали на мысе видны погрузочные краны порта Red Hook, где
швартуются сухогрузы и откуда выходят океанские лайнеры. Величавые
плавающие города тянутся вереницей, оставляя позади небоскребы
Манхэттена, мост Верразано, порт, бухту, и уходят в какую-то великую,
страшную даль...
Осипу этот вид напоминал Финский залив и почему-то крайний север,
где он никогда не был, но, видимо, мысль о дикой природе, где цивилизация
еще не срубила последних дров, и фотоальбомы его детства вызывали такие
ассоциации. Тоню вид океанских лайнеров и застывших на камнях чаек, как
она выражалась, просто завораживал.