Нью-Йоркские Чайки

Немировский Петр

– Ты хочешь, чтоб я ушла? Забрала ребенка и ушла? – спросила она тихо.

– Я ничего не хочу. Выключи свет. Я хочу спать, – буркнул он, радуясь и благодаря Тоню в душе за то, что она вслух сказала то, чего он сам так сильно хочет.

Щелкнул выключатель, и в комнате стало почти темно, если не считать бликов от цветной змейки, что бегала по монитору компьютера.

Тоня придвинула стул, смотрела в компьютере какие-то вэб-сайты. На самом же деле вспоминала...

Впервые встретив Осипа на даче у подруги, она сразу расторгла помолвку со своим женихом – преуспевающим адвокатом. Ее родители не были от Осипа в восторге, особенно мама. Но Тоня пошла наперекор всем.

Ей казалось непонятным, просто непостижимым, как можно такого Осипа не любить?.. За все десять лет замужества она ни разу не пожалела о своем выборе. Осип – такая же часть ее, как и Арсюша, они оба – ее мир, ее жизнь. Да, он долго и трудно искал себя. И сейчас, когда, наконец, все наладилось, когда он стал заниматься любимым делом – снимать кино, когда, казалось бы, самое время радоваться жизни... Все летит вверх тормашками. Неужели это крах семьи, крах всех ее надежд? Больно, как больно!.. А что будет с Арсением? Как он воспримет семейный разрыв?..

Тоня отхлебывала остывший чай. Было что-то механическое, неживое, от куклы, в ее движениях, ее позе, ее застывшем, без всякого выражения, лице, освещенном слабым светом люминесцирующего экрана...

Глава 10

Стелла пряталась за каждым кустом, за каждым столбом, мелькала в машинах и метро. Она исчезла из Sea Gate как будто специально для того, чтобы возникать в каждом уголке многомиллионного города.

Фонарь в ее доме горел круглые сутки только в первую неделю после ее исчезновения, но потом чья-то бережливая рука стала выключать его, и Осип, каждый раз появляясь на ее крыльце перед закрытой дверью, с непонятным упорством снова нажимал кнопку выключателя, словно подавал сигнал мольбы: вернись, я жду...

Ему мерещился ее мелькнувший сарафан за шлагбаумом у въезда в Sea Gate. Ее голова с подобранными кверху волосами плыла порой далеко за буйками, почти у самого фарватера. Осип нырял и плыл туда, к ней, не обращая внимания на свистки разгневанных спасателей, пока Стелла-русалка вдруг не исчезала в пене волн...

Но чаще всего она появлялась в «Мандарине»...

Относительно недавно построенный отель находился в самой гуще бродвейских театров, престижных бутиков и ювелирных магазинов. Бросив вызов аристократической старушке «Астории», юный толстосум «Мандарин» быстро стал местом самой безумной траты денег.

Круглые сутки к зданию «Мандарина» подкатывали лимузины и «Мерседесы», там постоянно крутились журналисты и разного рода поклонники, в надежде взять интервью или получить автограф знаменитости.

Для неофициальных встреч там появлялись и политики разного ранга, вплоть до экс-президентов и Самого – нынешнего хозяина Белого дома.

За несколько часов до приезда мистера президента, возле «Мандарина» появлялись черные машины с вашингтонскими номерами. Крепкие, аккуратно стриженые молодцы с крохотными наушниками блокировали один из подъездов к отелю. По мере приближения президентского кортежа их активность возрастала, повсюду беспокойно шныряли и ребята из внутренней вооруженной охраны отеля. Снаружи все успокаивалось только после того, как черный бронированный «Кадиллак» весом три тонны и стоимостью три миллиона долларов, шелестя шинами по бетонному покрытию, таинственно въезжал в громадный подземный гараж, тоже набитый охранниками.

Как знать, как знать, где подчас решаются глобальные вопросы политики и экономики, – в Белом доме или в таких вот «Мандаринах»?..

Впрочем, президенты США, бывшие и нынешний, в «Мандарине» появлялись реже девочек легкого поведения. Реже, гораздо реже.

Девушки жужжали вокруг отеля, как осы, привлекаемые долларовым медом. Эти прекрасные осы со сладким ядом жал слетались туда со всех концов Нью-Йорка и из других штатов. Красавицы в коротких юбках, футболочках, с татуировками на лодыжках вылетали из машин с пенсильванскими, массачусетскими, даже флоридскими номерами. Надев туфли на высоких каблуках, облизнув губы, устремлялись к дверям отеля, где швейцары услужливо отворяли им двери, засовывая в свои карманы щедрые чаевые.

Девушек доставляли и в лимузинах разные фирмы по секс-услугам. В салонах лимузинов с затемненными боковыми стеклами звучала приятная музыка, девушкам там был предоставлен широкий выбор горячительных напитков. Кокаин для клиентов лежал в дамских сумочках вместе с презервативами и косметичками. Дверцы машин открывались, и стаи обворожительных ос, раскованных после принятого алкоголя и наркотиков, с жужжанием и хохотом летели в отель...

Стелла мелькала в «Мандарине» на всех этажах. Выходила из лимузинов, приезжала сюда из других штатов, посещала гостиничные бары...

Осип уже не снимал на камеру и не фотографировал. Больше ничто не привлекало внимание художника, и ничто не интересовало его.

Увы, не уберег его и иудаизм. Великий и всемогущий Господь, казалось, протянул руку спасения еще одному еврею Своего Дома: «Иди ко Мне, заблудший сын Мой. Войди в синагогу и разверни свиток мудрости Моей. Тогда ты узришь горные обиталища и обретешь землю обетования Моего...»

Однако непостоянен и неразумен человек, многие бури и шторма бушуют в его сердце. Не видит, когда Господь хочет увести его от безумия. Нет же, хочется ему по-своему, по своему давнему человеческому упрямству...

Как и грозился, Осип, правда, несколько раз сходил в синагогу, и Арсения взял с собой. Попытался сам припасть к истокам веры, еще и обратить сына в иудея. Облачившись в талес и в ермолку, угрюмо листал молитвенник в потертом переплете.

Заглянул и в ту иешиву, где совсем недавно работал Джеффри. Охотно согласился, чтоб там, в молитвенном зале, ему надели тфилин и прочитали молитву. Вежливо поблагодарил за приглашение приходить туда каждый день, до первой звезды, и надевать тфилин, чтобы, как гласит традиция, установить нерушимый контакт с Богом. Пообещал приходить. Но больше так и не пришел...

Потом наступил сентябрь, начались занятия в школе. Ничего не объясняя, Тоня сложила вещи и, забрав несчастного, убитого горем, Арсюшу, вернулась в их квартиру в Бруклине.

А Осип остался один в Sea Gate.

Разъехались, значит. Развалилась семья...

ххх

Тихо в зале Оперативного центра охраны гостиницы. Изредка пищат поставленные на подзарядку батарей рации.

На электронных часах на стене все четыре черные цифры, мигнув, сменились на 02:00. Два часа ночи, стало быть.

Сверху сквозь вентиляционные отсеки льется в зал прохладный воздух. Изредка поскрипывает кресло на колесиках, когда Осип откидывается назад на его высокую спинку.

Второе кресло рядом – пусто. Уолтер, стало быть, у Лизы.

Все экраны подключены к видеокамерам отеля.

Единственный экран выбивается из общего фона – Стелла. Стоит, прислонившись к дверному косяку. Смотрит перед собой, щурясь от солнца, левая часть ее лица освещена сильнее. Без сережек. Волосы как бы небрежно, но со вкусом взъерошены, кончики сомкнутых губ едва приподняты в улыбке. Правда, улыбка грустная, с оттенком обреченности. Хороший снимок, схвативший суть.