Нью-Йоркские Чайки

Немировский Петр

Пляж Sea Gate – это бабье царство, гарем на океанском берегу. Женщины – болтливые приятельницы, благодушные компаньонки, приветливые соседки, но в то же время – и непримиримые конкурентки, ведущие бескровную войну, в которой никогда не окажется победительницы, лишь постоянно будет расти счет убитым и раненым.

Только чайки и альбатросы кружат над берегом, роняя пронзительные крики, в которых словно слышится: «Ты пер-р-рвая! Ты кр-расавица! Ты пр-росто пр-релесть!..».

…...........................................................................................................................

–

Представляю себе, сколько купальников у этих дам! Наверное, многие из них имеют для купальников специальный шкаф, – сказал Осип, провожая взглядом одну пляжницу, битый час фланирующую туда-сюда вдоль берега. – Зимний гардероб у них, пожалуй, скудный: пара теплых курток, может, дубленка. Зимой здесь, говорят, очень ветрено и холодно – все-таки океан. Все сидят в домах, у электрокаминов и теплых батарей, греются. Кто тебя видит? Кому ты нужна? Зато летом – гуляй, душа...

– В каждой женщине живет актриса, которой нужна публика. Вам, мужчинам, не понять тот кайф, когда тебя пожирают десятки глаз. Ты буквально чувствуешь эти взгляды своей кожей... – сказала Стелла.

– Да, понять это трудно, – полушутя согласился Осип.

Они стояли на песке, у кромки воды. Набегающие волны едва касались их ног.

– И еще в каждой женщине живет проститутка. Я много об этом думала. Нет такой женщины, будь она даже самая правильная, которая бы в глубине своей души не мечтала предаться самому низкому разврату, попросту говоря, не мечтала хоть бы разочек стать последней блядью. И, случись это, она испытает глубочайшее удовлетворение, насладившись собой, своим падением. Потом, правда, будет себя сильно презирать... – Стелла умолкла. – Ладно, хватит с тебя, я выдаю слишком много наших бабьих тайн. Кстати, это ничего, что мы с тобой стоим так открыто, нас вдвоем все видят. И жена твоя, гляди, скоро себе шею свернет, все ходит кругами.

– Ничего, она мне доверяет. Она не ревнивая, – ответил Осип, сам поразившись той легкости, с какою сейчас мысленно отдалил от себя Тоню. – Смотри, чтобы потом у тебя не было проблем. Ой! – вдруг, ойкнув, Стелла подняла стопой вверх ногу, при этом опустила свою руку на плечо Осипа. – Кажется, наступила на ракушку... – вытащила из ноги и щелчком отбросила крохотный черный кусочек. – Когда же ты, наконец, покажешь мне последний видеоролик? – спросила с капризной ноткой в голосе, снимая руку с его плеча.

– Через несколько дней. Мне еще нужно с ним поработать.

– Скажи хоть, как я там получилась?

– Как всегда – неотразима.

Он вдруг увидел тот отснятый незаконченный ролик, где Стелла, в неглиже, с крыши его «Бьюика» вползает в салон машины. Машина трогается с места и несется к обрыву. Под музыку из «Кармины Бурана». Ага, вот чего там не хватает – финального кадра: смонтировать бы, как машина с обрыва летит в океан, а Стелла появляется из воды, вся объятая огнем...

– Кстати, ты никогда не рекламировала автомобили? Недавно в холл нашей гостиницы пригнали пару лимузинов «Линкольн» и девочек с длинными ногами для их рекламы, хоть они в технических свойствах машин ни черта не разбираются. Этих девочек так и называют: линкольн-герл. Могу спросить, не найдется

ли там и для тебя местечка, хочешь?

– Рекламировать «Линкольны» в отеле, наверняка, приятнее, чем за гроши убирать дома. Но, увы, я – нелегалка, без документов никакая приличная работа мне в Штатах не светит... – Стелла протянула руки перед собой и сделала ими пару движений полукругом, словно управляла автомобилем. – Я – линкольн-герл, ж-ж-ж, – и расхохоталась.

Осип покосился на нее. Отличный кадр увиделся ему: безлюдный берег, обрывы, поросшие редким кустарником. Контрабанда. И коварный прищур ее огненных цыганских глаз! Длинная юбка и черная футболка с короткими, нет, с длинными рукавами. Довольно ее открывать. Он оденет ее в черное, замурует с головы до пят!..

– По правде говоря, для утонченных ролей ты не совсем подходишь. Не обижайся, но ты слишком чувственная. Как и твоя любимая Софи Лорен. Это вообще не мой тип женщин. Я больше люблю тощих, на вид немножко замученных, американок типа Николь Кидман или Джулии Робертс, несмотря на буратинский нос и рот последней. Помнишь, как Джулия Робертс сыграла проститутку в фильме «Красотка»? Миллионы зрителей проливали слезы. Мой напарник в охране – Уолтер, бывший коп по борьбе с особо опасными преступлениями, однажды признался мне, что плакал два раза в жизни – на похоронах своей матери и когда смотрел этот фильм. Вот это, понимаю, сила искусства!

– Совершенно глупый фильм. Хотя бы потому, что проститутки никогда не спят с теми мужчинами, которых любят. Любовь для них — слишком тяжелое испытание...

– Хм-м, интересно, – он помолчал, пытаясь проникнуть в смысл услышанного. – Знаешь, я придумал для тебя другую роль.

– Какую?

– Тебе понравится. Надеюсь, в твоем гардеробе найдется длинная темная юбка и черная футболка. Вот и хорошо. Значит, сегодня вечером, в девять? Гарантирую, мы сделаем потрясный клип: «Кармен», музыка Бизе, плюс немножко «Роллинг Стоунз». Как тебе, а? – он задорно щелкнул пальцами, предвкушая съемку.

– Оке-эй! Сегодня в девять! – Стелла внезапно обхватила его голову и, прижав к себе, поцеловала в волосы. Она-то думала, что съемки закончены, что это баловство Осипу надоело. Нет же! Съемка продолжается! Три, два, один, action!..

Ни слова не говоря, быстро пошла прочь. Случайно или нет, нагнала Тоню, которая шла вдоль кромки воды, уже не глядя больше на мужа после стольких попыток отвлечь его от этой пляжной красотки. Поравнявшись с ней, Стелла начала вдруг размахивать руками, видимо, что-то говорила Тоне, но до Осипа не долетало ни звука из их разговора.

Он смотрел вслед двум этим женщинам, невольно стал сравнивать их фигуры, походки, прически. Он чувствовал, как сильно и часто начинает биться его сердце, когда его взгляд скользит по Стелле. ...Она шла походкой профессиональной стриптизерши манхэттенских стриптиз-клубов, где ее лапали тысячи потных, липких мужских рук, где в полумраке грохочущих залов она вертелась и елозила, голая, на мужских коленях, исполняя лэп-дэнс, уходила с мужчинами в «приватную комнату с шампанским»... Осип ни на миг не сомневался в том, что вся она, до последней нитки, соткана из фальши, фальши и притворства.