Нью-Йоркское Время
Шрифт:
Вскоре Алексей уже был уверен в том, что своего мужа она не любит. Кто спорит? – ее муж – весьма порядочный человек, работает с утра до вечера в солидной фирме и мечтает о недельном отпуске во Флориде. У него свой дом, машина. Денег для Лизы не жалеет, в азартные игры не играет, в стриптиз-клубы для джентльменов не ходит. Словом, о такой американской партии можно было только мечтать...
Все это Лиза повторяла не раз. Но, перечислив все достоинства своего чудесного мужа, умолкала и грустно улыбалась.
...А под Рождество Нью-Йорк, заснеженный и холодный, затопили огни. Ветер гнал поземку по асфальту, с синеватых пушистых елок осыпался снег. Все куда-то спешили, и румянец играл на щеках, и хрустели плотной бумагой пакеты с подарками… Канун Рождества в Нью-Йорке – месяц над Рокфеллер-центром, елочные шары и прозрачные ангелы, трубящие в хрустальные трубы…
Возвращались поздно вечером. Поезд мчался экспрессом, минуя остановки. Лиза впервые вошла к Алексею в дом, раскрасневшаяся от мороза. Когда он помогал ей снять пальто, она слегка наклонила голову и как-то странно взглянула на него из-под длинных ресниц. Алексей ощутил томительную дрожь в кончиках пальцев, и холодная волна прокатилась по его животу.
Лиза прошла в комнату. Остановилась у стены, где висел его портрет.
– Это рисовал Акоп, ведь правда?
– Да.
– Мне не нравится, как он пишет портреты. Вычурно, манерно.
– А как нужно?
– Нужно просто.
Она обернулась к нему. Одним движением сняла с себя платье. Осталась в белой шелковой рубашке с глубоким вырезом. И в ложбинке между грудей поблескивал крестик.
…Ночью он проснулся и обнял рукой холодную пустоту.
Лиза сидела в кухне, набросив на плечи шерстяной плед. Дрожала. Увидела его и отвернулась. Алексей приблизился к ней, хотел обнять. Поднял было руки.
– Не надо, – она отпрянула от него, как от чужого.
– Что случилось? – спросил он неестественно спокойно, закурил и сел напротив.
За окном завывал ветер. Сквозь щель в металлической раме пробивалась струйка морозного воздуха.
– Я не должна была к тебе приходить.
– Почему?
– Это никому не нужно.
Он сделал еще одну затяжку, прежде чем спросить о главном.
– Я тебя не люблю, – сказала она тихо.
Губы ее, сухие и жесткие. Бесчувственные. Холодные. Поцеловать бы…
– Ладно. Пошли спать, – она встала и, кутаясь в плед, пошла в комнату.
А он еще долго сидел один. Курил. Слушал вьюгу.
Утром она ушла.
….………….. .................................................................................................
Алексей поджидал ее у дома, но так и не встретил. Не раз звонил ей домой, но чей-то мужской голос неприветливо отвечал, что Лизы дома нет, и когда она вернется – неизвестно. Разыскивал ее в залах Метрополитен музея. Надоедал расспросами Акопу.
Зимою аллея художников в Центральном парке пуста. Холодно. Художники перебиваются редкими заказами, кто-то пытается создать вечное, кто-то занимает деньги, тоскливо поглядывая то на календарь, то в окно, где виднеется лишь клочок хмурого неба.
Но Алексей был уверен: если Лиза не уехала из Нью-Йорка, рано или поздно он найдет ее. Нью-Йорк – самая большая в мире деревня. Тем более русский Нью-Йорк. Кто-нибудь – случайный русский таксист, или парикмахер, или журналист – упомянет имя приятеля или клиента, напишет статью, пожалуется на босса, который обязательно окажется твоим знакомым, а то и родственником.
...Она стояла за стойкой в баре «Голливуд». В зале висел смрад от дешевых сигарет. Музыкальный автомат сверкал лампочками, гремела музыка.
Лиза в ядовито-красной блузке с глубоким вырезом варила кофе.
Сердце Алексея возликовало.
– Как ты меня нашел? – спросила она.
– Мне знакомая официантка сказала. Она работает в похожем баре «Голливуд».
Лиза почему-то смутилась. Алексей смотрел на нее, не зная, что сказать. Свисающие локоны, стрелки у глаз, яркая помада на губах. И за всей этой пошловатой бутафорией он вдруг ясно увидел другую Лизу – ту, которая ночью сидела у него на кухне, простоволосая, заплаканная, несчастная.
– Лыза, водку и кофе-эспрессо! – гаркнул какой-то мужик в кожаной куртке.
– Алеша, мне нужно идти. Подожди меня, моя смена скоро заканчивается, – попросила она.
Через полчаса она вышла из бара, села в его машину. Достала салфетку и стерла помаду. Брезгливо поморщилась и выбросила салфетку в окно. Распустила волосы.
– Утомили они меня сегодня... Извини, Алеша. Так было нужно.
– Кому?
– Мне.
Он завел двигатель. Вспомнил, что дома осталось полбутылки вина.
– Я к тебе не поеду, – сказала она твердо. – Отвези меня домой.
Она ушла от мужа. Снимает квартирку-«голубятню». Пока зима – устроилась официанткой в баре. Все это она рассказывала, пока ехали.
– Эти итальянцы – деревенщина из Сицилии, но ведут себя, как настоящие пижоны. Когда играют в карты, подзывают меня, чтобы я снимала с колоды, и за это платят «сеньорите» по десять долларов.
Машина остановилась около ее дома.
– Все, спасибо. Мне пора, – Лиза взяла сумочку.
– Хочешь, я одолжу тебе денег? Вернешь, когда сможешь, – предложил он.
Она на миг нахмурилась. Посмотрела на него с любопытством, даже ласково:
– Нет, Алеша. Я постараюсь справиться сама. И, пожалуйста, не приходи больше в ту забегаловку. Не хочу, чтобы ты меня видел там.
– А где? Когда?
– Попозже… Мне нужно какое-то время побыть одной.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
Лиза поднялась по лестнице и вошла в свою квартиру. Из-за низких скошенных потолков там постоянно приходилось пригибаться, чтобы не ушибить голову. В руках она держала конверт. По почерку сразу узнала, от кого письмо. Она небрежно бросила сумочку на кровать и, не снимая плаща, распечатала конверт.