Нюша
Шрифт:
– Добрый день ТаНЮША, - Валентина Георгиевна, как всегда излучала тепло и добро.
– Вот, не прошло и двух месяцев, а у нас есть чем вас удивить. Проходите. Вы, Танечка, не поверите, но наш новый образец волшебный.
Валентина Георгиевна своей аккуратной ручкой, одетой в медицинскую перчатку, протянула мне небольшую емкость с грязновато-белой жижей.
– Что-то волшебством он не пахнет, а, скорее… - я взяла баночку в свои руки и поднесла поближе к носу, - скорее, дермецом попахивает.
– Таня!
– Валентина Георгиевна была слишком культурной дамой и подобные словечки, без которых мой словарный запас заметно бы обеднел, всегда вызывали
– Прошу, не выражайся. Ты же девочка и подобные слова, поверь, совершенно не красят твою речь. Можно ведь просто сказать что запах неприятный, что он… он специфический…
– Ну да, и очень напоминает запах собачьих экскрементов. Так лучше?
Валентина Георгиевна огорченно вздохнула:
– Ладно, дело ваше, юная леди.
– А что опять-то не так, я ведь не сказала ничего дурного? Ну если все ваше «волшебство» попахивает…
– Татьяна, достаточно. Я вас прекрасно поняла.
– Валентина Георгиевна одной рукой схватилась за голову, другой выхватила у меня из рук свое «волшебство».
– Идемте.
Оставив комнату с разными прибамбасами, микроскопами, пробирками и двумя трудящимися над очередными разработками сотрудниками, мы прошли в другое, более знакомое мне место.
Небольшая комнатушка с огромным окном, максимально заполнявшим ее светом; столом, кушеткой, парой стульев и полок; была тем самым местом, где мне на рожу наносили всякие разные волшебные зелья. Меня приводили сюда, вначале мазали совсем крошечный кусочек самого незаметного участка кожи; затем, по истечении определенного времени, не дождавшись негативной реакции в виде покраснения или опухоли или зуда, щедро размазывали разноцветное дерьмо по всей моей непривередливой роже. Когда это происходило, я не редко слышала со стороны некоторых сотрудников некое шипение, что-то вроде: «Надо же, от этой фигни даже у нашей Машки кожа выгорала, а у этой реакции ноль». Один раз даже звучало: «Наша Муся сама себя до смерти зачесала после того, как мы забыли с нее смыть это», но на меня их каши-малаши не производили никакого эффекта. Сотрудникам данной лаборатории просто не было известно то, что знала я: Маша и Муся, скорее всего, были их любимицами, хоть и выполняли роль подопытных крыс. Меня же не любил никто в целом мире и даже их дерьмовые крема не желали вступать со мной ни в какие взаимоотношения.
– Твои ощущения?
– прозвучал милый голосок Валентины Георгиевны после того, как на нижней части моей щеки оказалась капелька вонючей смеси.
– Да никак, в общем.
– Я изо всех сил пыталась почувствовать хоть что-то, но кроме противного холодка, который может вызвать даже детский крем, не почувствовала ничего нового.
– Ну вот и хорошо.
– Женщина довольно улыбнулась.
– Тогда, может мы не будем терять время и сразу нанесем весь крем?
– Давайте. Хуже точно не будет.
Валентина Георгиевна понимающе улыбнулась:
– Случится, Танечка, может все что угодно, как бы печально это ни звучало. Но, исходя из нашего предыдущего опыта, не могу с вами не согласиться - хуже точно быть не должно.
Правда была за нами. Просидев с кремом на лице почти два часа, я так ничего кроме холодка не почувствовала. Моя кожа не стала чистой и бархатной, как у младенца, но и не превратилась в лягушачью, что не могло не радовать. Она и без всяких опытов была такой же прекрасной как у вьетнамской представительницы этого семейства, эту мерзкую жабу я хорошо помню с уроков биологии - фууу.
– Странно, но я была уверена, что этот
– Валентина Григорьевна разочарованно вздыхала и пристально, с лупой в руках, вглядывалась в кожу на моем лице.
– Реакция отсутствует полностью. Такое впечатление, что я нанесла тебе на лицо сливочное масло. Жаль… Очень жаль. А ведь нам так хочется создать крем, который поможет миллионам подростков избавиться от подобной дерматологической проблемы.
Еще бы им не хотелось. Да такие как я «красавцы» за любые деньги стали бы разметать с полок их «волшебные» каши-малаши, только бы избавить себя от «радости» ежедневно видеть в зеркале то, что видела там я. Даже я, с полным отсутствием жажды жизни, все же попробовала бы украсить хотя бы чисто физиологический ее аспект. Должно же хоть что-то изо дня в день радовать человека, пусть даже это будет всего лишь его не стремное лицо.
За эту подработку мне платили товаром. Договор наш заключался в следующем: если пробник срабатывает и мой организм подсказывает в каком направлении действовать дальше - мне платят деньгами; если нет - бери то, что хотя бы не навредит. Так и вышло, что за полтора года нашего сотрудничества мне ни разу не удалось заработать наличные, зато эта «волшебная» баночка у меня была седьмой по счету. Откровенно говоря, я ими не пользовалась, не желая лишний раз осознавать степень плачевного и непоправимого состояния своей кожи; но и выбросить было жалко. Так, пылились эксклюзивы на полках, да и все.
7
Домой я вернулась поздно вечером. Голодная, как собака, и уставшая словно конь. Я не стала заморачиваться с ужином, обойдясь шоколадным батончиком, чашкой кофе и сигаретой.
Мамы дома не было, что не могло не радовать, но грязная чашка из под ее утреннего кофе и два бычка в чайном блюдце заставили пожалеть о том, что это не надолго. Завтра она снова вернется бухая; снова будет наезжать; снова будет истеричить, гадить и блевать где попало.
– Господи, как же это все достало!
– От злостного столкновения сначала с моим кулаком, а потом с кухонным полом, блюдце с окурками разлетелось вдребезги: «Плевать, пусть сама прибирается, если хочет».
Не потрудившись переодеться, я рухнула на кровать. Проснуться меня заставил пожар. Нет, в доме ничего не горело, горело мое прекрасное личико. «Наверное, начало действовать то самое волшебство» - пронеслось в голове.
Как я ни пыталась разглядеть хоть какие-то физические последствия моей подработки, зрительно ничего не было заметно. Зеркала ванной, коридора и шкафа в моей комнате, единогласно транслировали мне все тот же прыщавый и жирный фейс. Какого хрена я ощущала что с моего лица пытаются живьем содрать кожу, я не знала, и не придумала ничего лучше, чем потушить пожар теми самыми рабочими бонусами смирно пылящимися в моей тумбочке.
Я размазывала и втирала в кожу всякую дрянь в надежде мгновенно ощутить хоть какой результат, но уснула я, даже не дождавшись окончательного облегчения. Мне удалось свести свои болевые ощущения до минимума, но не до конца, а о том что с лица магическим образом вдруг взяли и исчезли все фурункулы, речь вообще не шла. Так я и вырубилась щедро измазанная содержимым каждой из имевшихся в наличии баночек.
Выражение «УТРО, добрым не бывает!» - стало девизом моего нового дня. Отрывая собственное лицо от теплой подушки, и понимая, что на ней остаются куски этого самого лица, мне реально стало страшно. Я бросилась в ванную где в ту же секунду, ко всем моим недостаткам, прибавился еще один - я онемела.