О бывшем наемнике и взрослой женщине
Шрифт:
Дальше Джано не успел рассказать, что я достойна большего. Да и я не успела ничего сделать. Итан мгновенно схватил его за воротник, выдернул из-за стола, тряхнул, и держал его перед собой, в воздухе…
— Что, силен, да? — захрипел Джано. — Жеребец! Он хорош в постели, Джу? Так ты еще со мной не пробовала!
Джано болван.
А Итан просто взял, и молча, без слов, зато со всей дурью, приложил его мордой об стол, так что стол едва не перевернулся, подпрыгнули и упали бокалы.
Джано зашипел что-то, а Итан взял меня за руку и потащил прочь... домой.
У него до сих пор шерсть стоит дыбом.
— Мне предлагают хорошую работу, — сказал Итан где-то на середине пути, глядя под ноги, даже не останавливаясь.
Я едва поспевала за ним.
Какое это имеет значение, если мы уезжаем? Мы уже говорили об этом.
Я даже написала отцу…
— Хорошую?
Итан едва слышно выругался сквозь зубы. Грязно выругался.
— Достойную неграмотного жеребца.
— Тану! — я схватила его за руку, попыталась потянуть, заставить остановиться, но едва не упала сама. Он останавливаться даже не думал.
— Кровельщиком? — спросила я.
После того случая его взяли обратно. Не сразу, конечно. Он ходил три раза, но договорился. Снова разнорабочим. Просто одну месячную зарплату недодали, в счет убытков, но деньги у нас есть, не страшно… я думала, что не страшно, обойдемся. Только он же упрямый сукин сын! Он стал убегать по утрам, не завтракая. Весь месяц бегал. Если он не получает денег, то дома не ест, а обедом их на стройке кормят бесплатно, нормально кормят — много и сытно. А вместо ужина по три-четыре раза в неделю бегал разгружал поезда. Как он выжил в этот месяц, я не представляю. Исхудал.
Потом стало попроще.
Да, Итан всегда знал, чего хочет, и не бросал свои книжки.
Наверно, за упрямство его и взяли. Такой парень далеко пойдет.
Только мне с ним было очень тяжело. Я почти не видела его… мне его не хватало. Я не могла понять, что я делаю здесь, почти четыре месяца без него… Он хочет доказать мне, но я ведь хочу совсем не этого.
— Кровельщиком, — согласился он, зло, сквозь зубы.
— Ты молодец… — я попыталась, и тут же пожалела об этом.
— Да? — он резко развернулся ко мне. — И что это меняет? Неужели ты оценишь мои старания и решишь остаться?
Я видела, у него все кипело внутри.
— Не останусь, — спокойно сказала я. — Почему ты злишься, Тану? Разве я обманывала тебя? Я сказала сразу, что никогда не променяю удобную обеспеченную жизнь в Марисе на жизнь в какой-то конуре на окраине захудалого городишки. Я всегда говорила тебе об этом. Что мне делать? Строить глазки таким, как этот Джано? Здесь даже развлечься больше нечем. Ты хотел убедить меня, что можешь совершить невозможное. Хорошо. Я дала тебе время, дала шанс. Но я до сих пор не вижу ни одной причины, чтобы остаться. Я высоко ценю твои старания, я люблю тебя, и я хочу быть с тобой. Я все это время жила с тобой здесь только потому, что ты этого хотел, по твоим правилам. Но я устала. Теперь твоя очередь попробовать пожить по моим. Вдруг тебе понравится?
Итан хмурился, все понимал, конечно.
— Ты жила со мной, потому что решила развлечься и сбежать от отца. Потому, что это показалось тебе увлекательнее, чем ехать к тетке в Шуджар.
— Тебе тоже показалось увлекательнее сбежать со мной, чем ехать в Дакату. Так что в этом мы квиты. Если я останусь, какое будущее для нас видишь ты?
— Я буду учиться, — буркнул он.
Не удержавшись, я рассмеялась даже. Наверно, вышло обидно, но… он же сам все понимал. Я не хочу глупых иллюзий.
— Я ценю это, Тану. Пусть… через год, следующей осенью, тебя отправят учиться. И сколько это продлится? Год? Два? Три? Кем ты будешь после этого? Да, тебе будут платить немного больше, чем сейчас. И что реально изменится? Или ты планируешь идти до конца и получить университетский диплом архитектора?
Нет, так далеко он не загадывал.
— Какой мне университет, Джу?
Покачал головой. Он едва научился писать, не задумываясь над каждой буквой, да и то, с кучей ошибок.
— Ты будешь учиться, а я буду сидеть и ждать? Я устала ждать тебя вечерами. Устала от одиночества еще больше, чем от жизни в этой дыре. Я скучаю.
Шагнула вперед, обняла его, провела ладонью по спине… прямо на улице. Ты мне нужен, Тану. Я здесь только потому, что не представляю жизнь без тебя.
— Сегодня я твой, Джу, — шепнул он мне на ухо. — Можешь делать со мной все, что захочешь.
Потом он сердито сопел, когда я привязывала его к кровати. Но, правда, не сделал ни единой попытки возразить. Он — мой.
Я долго играла по его правилам, пусть теперь он поиграет по моим.
Старая керосиновая лампа тускло поблескивала. Желтые блики скользили по его обнаженному горячему телу… он
Я села рядом, погладила пальцами его грудь.
— Тебе никуда от меня не деться, Тану, — шепнула тихо. — Ты увяз в этой истории по уши. Я не отпущу тебя, пока не наиграюсь.
По груди, на живот… ниже… так осторожно, не торопясь. И он нетерпеливо потянулся за моими пальцами всем телом.
— И что со мной будет?
— Тебе понравится, — усмехнулась я.
— Уверена? — он улыбался сам, почти весело.
— Мне понравится точно. А у тебя сегодня нет шансов возражать.
Итан и не собирался. На самом деле, стоило чуть приласкать его, и он был готов почти на все, довольный и разомлевший. У нас могло быть сколько угодно разногласий, но в постели все это уходило, становилось не важно. И я, конечно, пользовалась. Да и сама готова была растаять, когда он обнимал меня.
И сейчас, глядя, как он лежит передо мной… как возбужденно подрагивают ноздри… Я даже ждать не хочу.
Не раздеваясь. В платье, в шелковых чулках, и только без ненужного белья — я не ношу, залезла на него верхом, чуть потерлась о живот, упираясь в плечи ладонями.
— Ты же поедешь со мной, Тану?
Он засмеялся, у него дернулись руки, словно он попытался обнять меня.
— Мне сейчас кажется, Джу, что за дверью ждут люди твоего отца с мясницкими ножами, и если я откажусь, меня просто прирежут.