О чём молчат псионики
Шрифт:
Если бы ему удалось оценить силы противников и сравнить, то он понял бы, что численное преимущество у армии Призраков отсутствует, но беглый взгляд показывал, что их корабли манёвреннее и быстрее земных, а потому фора постепенно сходила на нет. «Аполлон» и дюжина эсминцев ринулись в атаку, когда стало ясно, что истребители их защитить не смогут.
Лиам же, так и не поднявшись высоко над поверхностью астероида, просто причинял постройкам базы максимальный урон, ощущая свою бесполезность в битве. То и дело взмывали челноки — телепаты спасались бегством.
Через несколько минут новая
На долю секунды Лиам погрузился в свои размышления — онбыл ведомым в этой войне, чьим-то инструментом, выполняющим волю других… За него решали, что он должен сделать, когда и как. Просто разные стороны конфликта: телепаты, люди, дарнийцы. Плохие и хорошие, злые и добрые… А чего хотел он? Любви? Семьи? Мира?..
Брат, заметив послабление, встрепенулся, постарался взять верх над пилотом, но Лиам не стал противиться, наоборот, разрешил ему проникнуть вглубь, запустил, подаваясь навстречу. Корабль, получив полный контроль, стал набирать высоту, намереваясь присоединиться к схватке. Заняв оборонительные позиции по правому борту флагмана, Брат стал готовить орудия, выбирая наиболее выгодную цель — «Аполлон».
Лиам безучастно наблюдал за этим, позволяя нейросети соединиться с мозгом — пронизывающе, резко и прочно. Он слышал Вивиан, но шептать слова любви не стал — не время, не стоит отвлекать Сестру. Наконец, почувствовав, что всё его сознание уже подчинилось воле Брата, он, не скидывая с себя пут, заговорил, обращаясь не вовне, а внутрь.
«Элис! Я Лиам, сын Сьюзен, твоей сестры! Ты слышишь меня? Твои родители очень любили тебя и Сьюзен. Если бы они могли, то уберегли бы тебя от Консорциума. Консорциумнашёл нас с мамой, мама погибла, а я борюсь. С тобой. Ты можешь это остановить! Пожалуйста!..» — энергии не осталось, Сестра давила и опутывала его силками так, что даже Брат замолк, повинуясь единой нейросети: и эта сеть вела крейсер на таран «Аполлона».
Лиам на секунду потерял сознание — не тело, а именно его сознание ушло в полное подчинение флагману. А потом, словно лампочки в огромном помещении, которые поочерёдно гасятся разными выключателями, начали замирать Призраки. Лиам встрепенулся, ощущая, что Брата рядом с ним нет — он молчит. Отключён? Мёртв?
Разум был чист — какв тот момент, когда Ионэ убил Зверя. Озираясь, Лиам пытался сообразить, что произошло и что ему нужно делать дальше. Изменить курс крейсера не составило труда, пусть и дистанция до «Аполлона» была критической. Лиам вновь в полную силу чувствовал Вивиан — она находилась в замешательстве от произошедшего и ожидала, что в любую минуту Призраки оживут.
А ещё Лиам обнаружил другого человека — незнакомого, но до боли родного, близкого. Которому было больно, рассудок которого находился на грани жизни и вменяемости, но всё же он был способен услышать.
«Спасибо, Элис».
Ответа не поступило — измученный разум просто передал тёплую волну энергии, а потом задал курс на столкновение с астероидом.
«Вивиан, ты здесь? Я на крейсере».
Глава 9. Эпилог 1 части
— Ауч! Нежнее, док!
— С этим не ко мне, — ответил Лиам, с помощью инструментов выправляя сломанные хрящи носа штурмовика.
— Вот повезло ребятам с «Агамемнона» с медиком, там эмпат, полечить может, а у нас — боевой ранг, — хмыкнул сидящий рядом Уотсон.
— Она не только полечить может, — хохотнул Коул.
— Не дёргайся ты, а то криво выйдет, — пробормотал Лиам, завершая нехитрую операцию. — Не знаю, откуда пошло, что все эмпаты прыгают по койкам.
— Наверное, оттуда и пошло, что осчастливливают всех вокруг, — мечтательно улыбнулся Уотсон.
— Вот и переводитесь на «Агамемнон», раз счастья захотелось, — Лиам заворчал, наложив повязку на пострадавший нос Коула.
— У нас командир свободные бои разрешает, — осклабился тот, вставая с кушетки. — Зато старпом с медиком крутит, а с другими — ни-ни, — ехидно продолжил штурмовик, покидая лазарет.
— Вы на «Аполлоне» о чём-то другом вообще думаете? — бросил ему вслед Лиам, закатив глаза.
Перебранка с Уотсоном повторялась с завидной регулярностью вот уже несколько лет — что медик, что штурмовик не вкладывали в привычные фразы никакого смысла, скорее, это была дань памяти тому, с чего всё когда-то начиналось.
Лиам машинально потёр шею — там, поднеуставной длины волосами, прятался от глаз посторонних имплантат. Своеобразный мемориал прошедшей войне. Пусть сейчас все отметины на теле Лиама были прикрыты приятным на ощупь пластиком, по цвету напоминающим человеческую кожу, он будет помнить об этом всегда. Консилиум постановил, что убирать вживлённые в центральную нервную систему волокна рискованно, на качество жизни они никак не влияют — только на эстетическую сторону. А раз Лиам на отсутствие личной жизни не жалуется, то лучше всё оставить как есть.
Возможно, если бы проблема Лиама не являлась уникальной, ей бы занялись более серьёзно, но он был единственным пилотом Призрака, сохранившим личность и сознание — другие так и остались в вегетативном состоянии после того, как их отсоединили от биокораблей.
Когда рабочий день закончился, Лиам отправился в каюту — вахта старпома завершилась часом ранее, так что Вивиан уже ждала его внутри.
«Как день?»
«Как обычно, штурмовики опять покалечили друг друга. А у тебя?»
«Всё тихо», — улыбнулась Вивиан, обнимая.
«Слушай, у Агнес день рождения скоро, надо придумать, что подарить», — попытался перевести тему Лиам.
«Розового слона?» — руки Вивиан проскользили ниже.
— У меня слишком однозначные ассоциации с этим животным, — покачал головой Лиам. — Неужели думаешь, что в семье телепатов получится такое утаить? Инга меня со свету сживёт и запретит с дочкой общаться.
«Я пошутила», — неискренне изобразила вину Вивиан.
«Шуточки у тебя…» — пробурчал мысленно Лиам.
«Давай потом обсудим», — предложила Вивиан и перешла к активным действиям: расстёгиванию форменных брюк Лиама.