О чем весь город говорит
Шрифт:
Тем вечером она сказала Анне Ли, что решилась, однако медлила дать положительный ответ в письме. Ибо кое-что о себе утаила. Анна Ли уговаривала ее сохранить это в тайне. Но, сев за письмо к Лордору, Катрина вновь спросила:
– Анна, ты вправду уверена, что не надо его извещать?
– Даже не вздумай. Я лучше разбираюсь в мужчинах. Все они мечтают об идеальной жене, и если хочешь его заполучить, сперва зааркань… а уж потом извещай.
Когда пришло письмо от
После застолья Бёрди Свенсен поднялась на новое кладбище – полить и подрезать четыре молоденькие ивы, которые муж Ларс посадил на их семейном участке. Все еще в праздничном настроении, Бёрди переходила от деревца к деревцу, мурлыча шведскую песенку. Она даже не подозревала, что за ней наблюдают.
Чикагская кутерьма
В свой выходной день Катрина и Анна отправились на оживленную Стейт-стрит. Они лавировали меж конок и экипажей, туда-сюда сновавших на бешеной скорости, и Катрина, по обыкновению паниковавшая и трусившая, цепко держалась за жакетку подруги.
В первый же день ее ошеломила городская суета, весь этот шум-гам Чикаго с его широкими проспектами в кайме высоких домов, с его запахом скотобоен. Грохот колес и цоканье копыт по мостовым, не стихавшие ни днем ни ночью, жутко утомляли. А все люди куда-то спешили.
Но Анна Ли здесь себя чувствовала как рыба в воде. Она обожала всю эту будоражащую кутерьму с ее ночной жизнью, пивными садами, безалаберностью, танцзалами, театрами и круглосуточными увеселениями. Подруга уже разок выкурила сигаретку и одевалась по самой последней моде.
Нынче она силком потащила Катрину в магазин дамской одежды, чтоб выбрать ей приличный дорожный наряд.
– Может, не надо? – мямлила Катрина.
– Нет, надо! – рявкнула Анна Ли, перекрывая уличный шум. – Нельзя приехать в Миссури в облике горничной. Коровам-то, может, все равно, а вот мужчине – нет.
Кучер сзади накатившей конки громко затрезвонил в колокол, и от неожиданности Катрина чуть не подпрыгнула. Анна Ли обернулась и послала кучеру воздушный поцелуй. Пассажиры, мужчины в соломенных канотье, высунулись в окна и засвистели, а она, приподняв юбку, показала им краешек лодыжки. Вот такая она, Анна Ли.
После часа примерок в любимой галантерее Анны Катрина была экипирована с ног до головы, вплоть до наимоднейшей шляпки. Оглянуться не успели, как с упакованными обновками они уже поспешали на встречу с одним из многочисленных приятелей Анны Ли, пригласившим девушек покататься на лодке в парке развлечений.
Хоть ровесницы, Катрина и Анна отличались как день и ночь. Катрина – невысокая ладная тихоня. Анна Ли – развеселая пышногрудая хохотушка с копной светлых кудрявых волос и ярким ртом. Само собой, Катрина обожала подругу и знала, что будет по ней ужасно скучать.
Миссури
Дражайшая мисс Олсен,
Мы будем рады принять вас у себя. Наверху у нас милая спаленка, светлая и просторная, там есть зеркало и комод. Заверяю, никто вас не потревожит. Детям строго-настрого наказано: ни под каким видом к вам не входить. Старшая дочка увидала вашу фотографию и просто не верит, что к нам едет такая красавица.
Мисс Олсен, вы уж простите мою дерзость, но я вот слыхала, что в Чикаго продают селедку в оловянных банках. Ежели это правда и не слишком для вас обременительно, не могли бы вы привезти нам одну баночку? Для покрытия расходов я вкладываю в конверт один доллар, полагая, что этого достанет. Теперь мы с мужем обитаем вдали от моря и очень истосковались по селедке. Если же слухи о баночной сельди – враки, истратьте, пожалуйста, этот доллар на коробочку пудры или журнал мод. Я просто извелась от нетерпения поболтать с дамой. Моя ближайшая соседка миссис Нотт очень славная, но она немка и не слишком разговорчива.
Приключение
Через три недели мисс Катрина Олсен со всеми своими пожитками и банкой консервированной сельди села в поезд, отходивший на юг Миссури. Одно дело – планировать поездку, и совсем другое – в нее отправиться. После всех треволнений сборов и прощаний Катрина действительно пустилась в дорогу, и вот тогда-то ее вдруг оглушило неприкрытой сутью ею затеянного. Захотелось выпрыгнуть из вагона, помчаться в Чикаго и умолять, чтоб ее взяли обратно на службу. Зачем же она уволилась? Несусветная дурь. Верно, она дала слово и очень хотела его сдержать, но ведь на вокзале ее встретит совершенно чужой человек. О чем она думала? И как ей исполнять супружеские обязанности, о которых говорила Анна Ли?
Но если она сбежит, мистер Нордстрём потребует вернуть деньги за билет? Господи, что она натворила! И почему в письме к мистеру Нордстрёму не сказала всей правды о себе?
Теперь уже слишком поздно. Сквозь вагонное окно Катрина смотрела на мрачные небеса, разразившиеся ливнем. Еще никогда ей не было так одиноко. Катрина достала мамин платок и уткнулась в него лицом. Она скучала по маме. Она скучала по Швеции.
Всю ночь Катрина плакала и ворочалась, а утром подняла оконную штору, и ее приветствовало огромное ярко-желтое солнце. День набирал силу, на пути в Миссури поезд отстукивал мили по сельским угодьям. За окном проплывали неохватные глазом поля подсолнухов и пшеницы, ряды молодой кукурузы.
Казалось, подсолнухи шлют улыбки персонально Катрине, и та, к своему удивлению, слегка приободрилась. Что ни говори, она ведь крестьянских кровей. Необъятные просторы золотистой пшеницы, кивающей под ветром, и синее небо в белых пушинках облаков ей гораздо роднее. Поезд миновал кучку крестьянских подворий, и Катрина задумалась о доме Лордора Нордстрёма. Есть ли в нем кухня? А земля под сад найдется? Можно ли будет завести кур? И если все сложится, миссис Нотт обещала свинью. Поросятки, они такая прелесть.