О, голубка моя…
Шрифт:
– А мне бабушка сказку рассказывала. Может, знаете? О лягушке. Путешественнице… Её утки взяли с собой. А когда летели над деревней, она решила похвастаться, что это она придумала за прутик держаться, который утки несли: «Это я! Это я!» И упала в болото. Хорошо ещё, что не разбилась.
– Ах, эту?.. Про деревню… Мне больше нравится: Я – кот, хожу, где вздумается, и гуляю сам по себе… Я тоже, кстати, могу три раза в день пить тёплое белое молоко. Правда врач – мой участковый, а не человечий –говорит,
– От бесплатного молока я бы не отказалась. А вы можете гулять за забором, пойти искупаться в пруду, когда жарко?
– Детка… Э-э… Видите ли… Не хочу вас огорчать, дорогуша, но купаться… это пусть собаки в воду холодную лезут. Собаки, что с них взять, они и в пыли валяются. А нам, котам, это противопоказано. Можете в Гугле посмотреть, если не верите. Между нами, терпеть не могу собак…
Они ещё немного поговорили о том о сём, о погоде и пугающем изменении климата, о саммите в Париже, но скоро выяснилось, что общих интересов у них мало, если не сказать, что нет вовсе. Если Тайрик начинал про Фому, то его новая знакомая продолжала про Ерёму. Подошло время обеда, а вместе с ним появился и аппетит.
– А вы пробовали таиландские королевские креветки? Это просто объеденье, что-то сказочное.
– Ну, не знаю. Это же не кошерно. У нас на завтрак, обед и на ужин полагается чистый протеин. Комары да мошки. И не жалуемся…
Они договорились как-нибудь встретиться ещё, на этом самом месте. Она сделала несколько прыжков в направлении пруда и скоро скрылась из виду. Он смотрел ей вслед. Ничего в ней нет, кожа да кости. Правда, глаза… и длинные задние ноги… И пожалел, что не сказал ей, какие красивые у неё глаза… О ногах сказать бы постеснялся, ведь они едва знакомы. Неприлично говорить девушке, какие у неё красивые задние ноги на первом же свидании. Что может подумать…
Так бывает. Мы встречаемся, влюбляемся, расходимся. Говорим порой на разных языках, но мир от этого никак не меняется: трава остаётся зелёной, небо голубым, а море – солёным. Далеко не все наши желания исполняются, и юные надежды чаще так и умирают надеждами, дожив до самой пенсии. Но поймать за хвост птицу счастья попытаться надо, иначе для чего жить, ведь правда?.. И если пока не получается, всегда есть за что быть благодарным судьбе. За нечаянную встречу, за улыбку незнакомки. За тёплое солнышко и летний дождь, багряный закат и сладкий запах сирени. Просто заговорите с кем-нибудь сегодня, поделитесь своим хорошим настроением, и мир станет чуточку счастливее и добрее. Поверьте, так оно и есть. Тайрик вам подтвердит.
Ой!..
Жила-была одна маленькая девочка. Не одна, конечно, – так просто говорится, – а с семьёй: мама-папа, бабушка-дедушка, собачка Тузик, кошка Мурка, кролик Вася, рыбки в аквариуме… Дело, впрочем, не в этом, а в том, что девочка была необыкновенной. Она коллекционировала свои «ой…». То есть, записывала в тетрадку, как и полагается воспитанной девочке, каждый «ой». И столько там «ой» накопилось…
Наверное, хватило бы для Книги рекордов Гиннесса, но она ничего о Гиннессе (о книге и пиве тоже) не знала, потому что была маленькой, как мы уже говорили.
«Когда всё началось?» – спросите вы. А сразу, как только она появилась на свет. «Ой…» – сказала она, едва открыв глазки. То ли удивилась, то ли испугалась. Уже потом, когда девочка чуточку повзрослела и научилась читать и писать, она поняла, что ойкает от испуга.
«Ой!» – вскрикнула она, впервые увидев в книжке крокодила… «Ой!» – вскрикнула она опять, когда в темноте налетела на дверь и поставила себе шишку на лбу.
Но вот однажды вечером приключилась сильная гроза… Молнии полыхали каждую секунду и раскалывали небо на тысячу мелких частей. Гром гремел так оглушительно, что невозможно было смотреть телевизор и слышать, что там говорят герои фильма. Девочка, конечно же, пугалась при каждой молнии и каждом раскате грома, но всё аккуратно заносила в тетрадку: «Ой…ой…ой…» и ещё один «ой…». Так что утром она все «ой» аккуратно пересчитала, и их набралось таким образом тысяча миллионов. Вот как много! И всего за одну только ночь.
Ей, наверное, повезло. Ну, как везёт, когда находишь монетку на тротуаре, – если, конечно, живёшь в городе, – которую никто кроме тебя не заметил: все проходят мимо, а тебе привалила удача. Мы же предупреждали, что девочка та была необыкновенной. Надо ли говорить, что её звали Ой. По-настоящему. Так и записали в документе при рождении: имя – «Ой», фамилия… такая-то, обыкновенная фамилия, в общем. Да и не важно какая.
Когда девочка совсем подросла в высоту и пошла в первый класс, учительница, увидев, как её зовут, сказала: «Ой…». Но она, конечно же, не могла соревноваться с Ой, у которой в тетрадке была записана тысяча миллионов «ой», сказанных ею от испуга.
А у учительницы – один только «ой» от удивления.
В школе у Ой появилось много подружек, но теперь она пугалась гораздо меньше, чем раньше, и это её пугало, потому что сказать «ой» никак не получалось. Мама почувствовала, что с девочкой что-то не так, и сказала, что её надо отвести к доктору. Но дети, как вы знаете, не очень любят докторов. Доктор говорит: «Скажите, “А-а-а-а”», – а потом засовывает палочку, как от эскимо, вам в рот. А это, согласитесь, неприятно, когда вас дёргают за язык и заглядывают, что у вас спрятано за щекой. Ведь правда?
Конец ознакомительного фрагмента.