О, hello, Death
Шрифт:
— Кому там помереть захотелось? — пробормотала сонная девушка, высунув руку из-под тёплого одеяла, не глядя, шаря ей по мебели, натыкаясь на всё что только было возможно, но только не на телефон. — Ну, блин! — взвыла Чакки, нехотя выбираясь из-под подушки, потирая глаза. После непродолжительного сна она чувствовала себя разбитой, усталость говорила во всём теле, а голова просто раскалывалась. Казалось, что в мозг вкручивают гвозди дрелью. Ощущение не самое приятное. Наконец-таки найдя телефон, она не глядя, прижала его к уху, приняв вызов.
— Что надо? — грубо произнесла она, чувствуя, как разум снова погружается в сон. Чакки не боялась, что ей может позвонить мать, этого не случится. Елена была женщиной умной. Она делала все, что бы её дочь думала, что она вольна
— Ина, — послышался плачущий голос, на другом конце провода, от чего Чакки резко села на кровати, широко раскрыв глаза, моментально проснувшись. Голос всхлипывал, говоривший плакал, а точнее плакала.
— Леся? — хрипло выдохнула девушка, сглотнув ком, вставший в горле. Звонка, от этого человека, она ожидала меньше всего. Со своей двоюродной сестрой они были несколько в отстранённых отношениях. И в этом не последнюю роль сыграла их разница в возрасте. На тот момент, когда Чакки было всего лишь семнадцать, её сестре уже было тридцать девять, и она только два года назад родила ребёнка. Чакки иногда приезжала к ним в гости, в Колорадо, чтобы поиграть с малышкой. Для Бетти девушка стала кем-то вроде второй мамы, что и заставляло её преодолевать ради неё километры, отсиживать задницу в седле мотоцикла. Любовь этого ребёнка она ценила, как никто другой.
— Что случилось? — серьёзно спросила девушка, откидывая одеяло, мельком глянув на часы и чуть не взвыв. Было только шесть утра. День явно начинался не так, как хотелось бы, а значит жди чего угодно, что извернётся и тяпнет тебя за задницу.
Леся громко хлюпнула носом, перед глазами Чакки буквально встала картина, как самая старшая из сестёр сидя на стуле, раздвинув ноги на ширине плеч, уперев в них локти, опустила голову, пряча от всего мира лицо светлыми спутанными волосами. Из её голубых глаз нескончаемым потоком текли слёзы, губы покраснели от частого облизывания и покусывания. Кончик носа так же стал красным. Светлые руки нервно сжимали розовый, с рисунком пасхального зайчика, платок, периодически прикладывая его к лицу, то стирая слёзы, то сопли. Чакки до мелочей могла вспомнить каждое движение, каждый вздох. Вот сейчас она прочистит горло хриплым кашлем. И действительно Олеся сдавленно откашлялась, перед тем как начала говорить. Сбивчиво, спешно, иногда прерываясь на всхлипы.
— Это просто какой-то кошмар, — послышался хлюпающий звук сморкания. Чакки неприязненно скривилась. — Город будто сошёл сума. Эрик вломился в дом с ружьём и начал палить по нашей кошке, потом застрелил соседку, что сидела с Бетти.
Логан вздёрнула брови приоткрыв рот.
— Но Эрик не умеет пользоваться ружьём! Он огнестрельного оружия боится больше всего на свете!
— Ина! — прокричала на том конце женщина, вскакивая со стула, который тут же рухнул на пол. — Я видела это своими глазами! Он пытался убить меня и Беатрис! Весь город будто сошёл сума!
Из динамиков послышалось шипение, после чего сигнал стал пропадать. Чакки взволнованно закричала в трубку, подскакивая с кровати, меряя комнату шагами.
— Леся?! Леся! Что там?!
— Нет! — завизжал женский голос в исступлении, после чего Логан услышала новую порцию помех, из которых было трудно что-то разобрать, но одно она знала точно. Её племянница и старшая сестра нашли себе крупные проблемы. Раздался звук выстрела, от чего девушка замерла на месте, смотря расширенными глазами на картину с изображением какого-то пейзажа, но сейчас это было не важно.
— Эрик! — шипение, — Бетти, беги! — какой-то грохот, снова шипение, на какую-то долю секунды звуки стихли, а потом снова появились. — Ина! Помо…
Сигнал прервался, телефон в похолодевших руках девушки смолк. Чакки не могла пошевелиться. Ей было страшно, она была в ужасе. Не за себя. Её бросало в дрожь от одной мысли, что может погибнуть ещё кто-то из её семьи. Пусть они не были так близки, как должны родственники. Но это была её семья. Её сестра, её племянница.
Откинув
— Куда-то спешишь? — послышался хриплый мужской голос со стороны лестницы. Чакки дёрнулась от неожиданности, с напуганным лицом обернувшись к говорившему.
— Ник! Не пугай так больше! — встряхнув головой, тем самым растрепав и без того нелепую причёску: хвостик, который так и норовил распасться за неимением длинных волос, она выдавила из себя слабую улыбку. Мужчина облокотился на перила, наблюдая за девушкой с каким-то интересом и насмешкой. Чакки чуть нахмурилась, вглядываясь в лицо своего дяди. Вроде бы это был он. Та же светлая щетина, чуть впалые щёки, хаос волос, немного полные губы. Но в тоже время что-то в нём было не так. То ли из-за голубых глаз, в которых застыло что-то непонятное, такое невообразимо холодное и резкое. Невозможно было выдержать этот твёрдый насмешливый взгляд. То ли из-за того, как он вздёрнул брови, совершенно не так, как делал раньше. Но ей определённо нравился этот жест. А может быть, всё дело было в том, что он казался живым и энергичным. По крайней мере в нём больше не чувствовалось той скорби по любимой женщине, она будто испарилась. Не было того опечаленного выражения. Но для себя девушка решила, что у неё нет времени заморачиваться на тему «Что случилось за ночь с Ником». Бросив на него предупреждающий взгляд, мол, я с тобой потом разберусь, она взвалила на плечо чехол, почувствовав приятную тяжесть, от которой всегда улетала в нирвану.
— Мне звонила Леся, — девушка пронеслась мимо мужчины, провожающего её непонятным взглядом, в прихожую, где натянула на ноги старые кеды, при этом, чуть не уронив свою ношу и чертыхнувшись. — Что-то там у них творится. Я возьму ненадолго твою двустволку, всё равно ты ей не пользуешься, — тараторила Чакки, пробежав в кухню прямо в обуви, оторвала от булки хлеба приличный ломоть и побежала обратно, снова пробегая мимо дяди вихрем. Но в этот раз её грубо схватили за локоть, да так сильно, что девушка чуть не вскрикнула от боли. Её тело дёрнулось назад и она почти что шлёпнулась на пол, благо успела ноги переставить, да при этом не запутаться в них же.
— Ник! — вскрикнула она, озлобленно глянув на мужчину. Выражение его лица было крайне насмешливым, и до ужаса садистским. Чакки передёрнуло. — Да что с тобой происходит?! — мужчина не ответил, лишь изогнул губы в пугающей, но такой соблазнительной улыбке, что брови Чакки невольно ползли вверх. Он свободной рукой легко достал из кармана штанов какой-то кулон, на чёрном шнурке.
— Надень и не снимай, поняла меня? — шатенка непонимающе приняла украшение, отметив необычность изображения. Пятиконечная звезда, заключённая в круг с распятым Иисусом в центре.