О любви не говори
Шрифт:
– Как ты ничего не знал о Джулии? Ведь Брэдли сказал, что ты был дружен и с Чарльзом, и с Сарой. Наверняка ты помогал им с оформлением документов.
– Брэдли ошибается! И потом, какое отношение я имею к документам? Нет, повторяю еще раз. Я дружил только с Чарльзом, а Сару едва знал. Все дела, связанные с нею, проходили через Чарльза.
– Послушай, Стэн! Дай мне какие-нибудь зацепки, как мне связаться с участниками того турне. Может, у тебя сохранились телефоны артистов труппы? Их адреса?
Стэн недовольно поморщился:
– Зачем
– Затем, что моего отца убили. Заставили замолчать навечно. Но я молчать не стану. Вот выясню всю правду и обнародую ее публично.
– Смотри, чтобы тебя тоже не заставили замолчать!
– Постараюсь!
Стэн недоверчиво покачал головой:
– Ты такой же сумасшедший, как и твой отец! Тот тоже всегда был нацелен на успех. Самонадеянно рассчитывал на свои силы. А что в итоге?
– Тебе тоже, Стэн, надо было больше рассчитывать на собственные силы двадцать пять лет тому назад. Тогда бы ты не дрогнул и нашел убийцу отца!
В глазах Стэна вспыхнул гнев. «Напрасно я так бью наотмашь старика», – почувствовал минутный укол раскаяния Алекс, но тут же разозлился на самого себя. Что за неоправданная чувствительность? Он не станет извиняться за свои слова. Ведь он сказал правду. Стэн должен был позаботиться о том, чтобы расследование обстоятельств аварии было продолжено во что бы то ни стало. А он трусливо отошел в сторону, позволив чиновникам прихлопнуть следствие.
– Не понимаю, как ты мог! – воскликнул Алекс. Он ждал объяснений, но Стэн молчал. Тогда он предложил свое, которое ему категорически не понравилось: – Они тебе угрожали? Что это было?
– Оставь, Алекс! Не вороши прошлое!
– Не могу, черт меня дери! – Он со всего размаха стукнул кулаком по письменному столу. – Почему вы все молчите? Почему никто не скажет мне правду о том, что тогда было?
– В ту ночь, когда погиб твой отец, мне на автоответчик пришло сообщение. Незнакомый голос, явно искаженный, предупредил, что если я стану проявлять повышенное любопытство в этом деле, то моих родителей убьют. Да, я дрогнул. Ведь совсем недавно умерла моя жена. Потом погиб лучший друг, и что мне оставалось делать? К тому же Чарльза уже не вернешь. И вам с матерью никакими расследованиями не поможешь. Да и сомневаюсь я, чтобы Чарльзу хотелось этого. Наверняка он не пришел бы в восторг, узнав, что ты вырос с мыслью о том, что его отца убили. Ему бы это точно не понравилось! А как бы ты повел себя на моем месте? – неожиданно спросил Стэн.
– Я? Ради друга я бы пошел на все, – не колеблясь, ответил Алекс. – Я бы докопался до правды и сделал все от меня зависящее, чтобы справедливость восторжествовала. Ты мне все сказал, что хотел?
Стэн помолчал. Алексу даже показалось, что он слегка передержал паузу.
– Все! – сказал он наконец. – Теперь ты успокоишься?
– Нет! В отличие от тебя, мне нечего терять.
– А как же Джулия? Ты не побоишься рискнуть ее жизнью? Или жизнью ее сестры? Ее отчима? Близких, друзей?
– Однако ты неплохо осведомлен о Джулии! – прищурился Алекс.
– Брэдли любезно проинформировал меня.
– Ах да! Брэдли! – Алекс поднялся со своего места. – Я хочу встретиться с кем-нибудь из участников тех московских гастролей. Как мне это организовать?
Последовала новая пауза.
– Насколько я помню, это была театральная труппа Силливана из Лос-Анджелеса. Ты легко найдешь номер их телефона в справочнике. Там сейчас в качестве администратора подвизается Таня Хиллерман. В те годы она выступала в составе труппы.
– Вот видишь, у тебя на любой вопрос моментально находиться ответ! – пошутил Алекс и тут же спросил самого себя, не удивительно ли это.
– Я предполагал, что такой вопрос обязательно всплывет в разговоре с тобой. Ты же упрямый, как бык! – Стэн тоже поднялся с кресла. – Но тут я уже ничего не могу поделать. Ты действительно уже взрослый человек и сам отвечаешь за свои поступки! Будь осторожен, Алекс! И не переоценивай свои силы! Враг силен.
– Хотел бы я знать, кто этот враг!
Таня Хиллерман сняла трубку только после третьего звонка.
– Вас слушают!
– Таня Хиллерман?
– Да, это я! Чем могу быть полезна?
– Надеюсь, что сможете! Я хотел бы поговорить с вами о московских гастролях вашей труппы двадцатипятилетней давности.
– Кто вы? – в голосе женщины послышалось напряжение.
– Алекс Мэннинг.
На том конце провода негромко вскрикнули:
– Фотограф? Я думала, вас уже нет в живых.
– Умер мой отец, Чарльз Мэннинг.
– Ах да! Чарльз! А вы его сын? Такой маленький мальчик! Помню, вы даже участвовали в наших спектаклях, что-то изображали на заднем фоне…
– Пытался! – неохотно согласился Алекс. Краткий актерский опыт, помнится, не доставил ему никакого удовольствия. Правда, и роль у него была без слов, но все равно он очень переживал и в итоге пришел к выводу, что жизнь в свете рампы не так уж и приятна. За сценой все гораздо лучше.
– О чем вы хотите меня спросить, мистер Мэннинг?
– Исходя из ваших слов, вы тоже принимали участие в московских гастролях?
– А вы меня разве не помните? Я была в те годы звездой труппы. Особенно мне удавались сцены, где героини умирали. Никто не мог умирать так естественно, как я. Смотреть из зала на это, наверное, было мучительно, но мне нравилось изображать смерть.
Алекс промолчал, не зная, как отреагировать на столь неожиданное проявление трагизма. Слегка откашлявшись, он задал следующий вопрос:
– Вы, случайно, не помните костюмершу по имени Сара Дэвидсон? Или Грегори?
– Сара? Дайте-ка вспомнить! Такая симпатичная брюнетка с огромными карими глазами?