О людях и нелюдях
Шрифт:
— И куда теперь? — спросил пес, быстро одевшись и глядя, как мощно полукровка работает веслами.
— Да на нашу барку, — пробасил тот. — Как и договаривались. Еще условлено, что я свою плату получу, когда вас двоих вытащу. И хозяину про наши расчеты ни гу-гу. А я промолчу, где вас выловил и откуда вы вылезли.
— Идет, — ответил пес. — На сколько условились?
— Пять златиков, — заявил парень, Винка кивнула.
После получения денег медведь стал грести еще более споро, да и течение неплохо помогало. Горящие
Дрозд взглянул на Вьюна. Тот сидел на дне лодки, привалившись к ногам девушки и прикрыв глаза. Да, кошак он и есть кошак… Так и льнет к ней, хотя и людиной обзывает, и подставил, как последний… А она его так быстро простила, добрая душа…
В этот момент Винка посмотрела на Дрозда и чуть улыбнулась. Он подмигнул ей. Интересно, она хочет и дальше идти с ними или просто пришла попрощаться? Лучше б девочке остаться здесь, в Надреченске. Если поймают вместе с беглым, Виночке придется несладко. Тут же решат, что они любовники, как тот стражник в караулке. А Соколиному не нужны потомки-оборотни. Хорошо, если он согласится подождать, дабы убедиться, что подружка сына не беременна, но, зная его, трудно в это поверить. Что грозному князю какая-то бродяжка, таскающаяся по дорогам с двумя нелюдями?
Как же все запуталось… Когда он скитался один, то ничего не боялся. Князь считал его мертвым и не узнал бы в оборотне, даже окажись сын случайно у него в руках. Потом, когда наткнулся на исковку со своим именем, впервые за несколько лет почувствовал страх. Страх за отца. Вьюну доверял не слишком, и был уверен — стоит попасться сыскарям, и кошак тут же даст деру, не попытавшись выяснить судьбу злосчастного пса. Да это и к лучшему, чего рыжему задаром пропадать? Теперь бывший княжич знает, что может положиться и на Вьюна, и на Виночку. Радоваться бы, а не получается, ведь отныне он повязан еще одним страхом, страхом за их жизни…
Дрозд отмахнулся от безысходных мыслей. Что в них проку? Может, кошак и девочка сами все понимают и не собираются идти с ним. Сейчас причалят и распрощаются… Побери Клыкастый, до чего ж не хочется снова скитаться одному!
Сидящий на веслах полукровка-медведь запыхтел, борясь с течением. Они проходили мимо устья Кленовца, впадавшего в Ясеницу с левой стороны. Лодка прижалась к правому берегу, но струи полноводного притока доставали и сюда, закручиваясь в небольшие водовороты, неся желтые резные листья, хорошо видные оборотню даже в ночной тьме.
Гребец знал свое дело, лодка без потерь прошла трудный участок, и вскоре впереди показались огни речного порта и первые барки, пришвартованные у берега. Медведь повернул к крайней, судя по запаху, недавно просмоленной, обогнул ее, в два гребка вывел посудину на мелководье, выпрыгнул и лихо вытянул нос на песок, будто никаких пассажиров и в помине не было.
— Вылезайте и идите к хозяину, — кивнул на горящий неподалеку костер. — Он ждет.
Вокруг уютно греющего огня спали вповалку гребцы, дюжие косматые мужики. Винка подумала, что если это оборотни, то наверняка медведи. Владелец барки, плотный мужчина, ничуть не похожий на нелюдя, внимательно оглядел троицу.
— Фунт сказал, вам нужно в Венцеград.
— Да, — кивнул Вьюн. — А мне он сказал, что за десять златиков ты нас туда доставишь без лишних вопросов.
— Доставлю, — кивнул мужик. — Расчет сейчас.
Рыжий достал из котомки кошель с заранее приготовленными деньгами и отдал хозяину барки.
— Ночуйте на борту. Снимаемся под утро, а весь груз должен быть на месте с вечера. Щурок, проводи, — отдавая распоряжение, потыкал носком сапога лежащего у костра парня пощуплее и помоложе остальных. Тот мигом сел, и уставился на хозяина. — Пусть сидят на корме, там пенька сложена, — последовал жест в сторону ожидающей троицы.
На барке ступить было некуда. Хорошо, что парнишка прихватил с собой фонарь и светил, пока они перебирались через центральную часть. Все пространство там загромождали бочки, корзины, ящики, мешки. Винка, перешагивая через скамейки для гребцов, дивилась, куда они завтра пристроят ноги.
На корму провожатый не пошел, посветил, указывая направление, и вернулся на берег. Пришлось Винке воспользоваться помощью Дрозда. В результате она уселась с ним рядом, несколько смущаясь. Почему-то знание того, что раньше парень мог быть человеком, причем не каким-то там селянином, а княжичем, подействовало угнетающе.
— Виночка, ты-то зачем с Вьюном увязалась? — перво-наперво спросил Дрозд, когда они устроились на тюках с пенькой. — А если б за нами погнались? В тюрьму захотелось? Надеюсь, утром ты вернешься к Фунту.
— Нет. Мне не понравилось в городе, — голосок звучит твердо, на личике написано недюжинное упрямство.
— Тебе нигде не нравится, — хмыкнул пес. — А в остальном ты вовсе не привередливая.
— Я ж сказал, Ромашечка мне не доверяет. Не хочет бросать тебя одного со злобным нелюдем, — буркнул кошак.
Винка, к его неудовольствию, промолчала.
— И как долго ты собираешься с нами скитаться? — обратился Дрозд к девушке.
— Наверное, когда-нибудь мне встретится место, где захочется остаться… — пробормотала она. — А ты правда раньше был человеком?
— Да.
— А как стал оборотнем?..
— Был какой-то обряд в полнолуние, подробностей не помню.
— Но тогда, наверное, ты снова можешь стать прежним?
— Не знаю и очень в этом сомневаюсь.
— Ромашечка, все в твоих руках, — не выдержал Вьюн. — Всем известно, какой силой обладает непорочная дева.
— О чем ты? — удивилась Винка.
— Попробуй его поцеловать, это должно разрушить поганые нелюдские чары.
— Нет, это не помогло, — девушка тут же прижала ладошку ко рту, досадуя на свою рассеянность.
Дрозд засопел в темноте, Вьюн разразился противным хихиканьем.