О моя дорогая, моя несравненная леди
Шрифт:
Пустынным вечером - один.
– Отдать концы!
– Не каркай!
– При чем тут - "не каркай"? Веревку вон ту, отвяжи.
Палуба резко качнулась и Лена испуганно ухватилась за поручень:
– Осторожнее, черти!
– Не боись, жена.
– усмехнулся Паша, отдавая последний швартов.
– Не утопим.
– Ага! Не утопим! Чуть камеру не уронила.
– Ну так сядь. Не стой столбом.
– усмотрел в случившемся именно ее вину Паша.
Бросив швартовую петлю на палубу, он махнул рукой Эрнесто и тот, поддав газу, начал
– Сэр, будьте любезны произнести спич, соответствующий моменту.
– Лена, сидевшая на канатном ящике перед рубкой и старательно скользившая по кругу видеокамерой, взяла его на мушку.
Кирилл усмехнулся и выудил из объемистой сумки, лежавшей у его ног на палубе, бутылку пива.
– Семь футов под килем!
– торжественно произнес он, обезглавив бутылку и убавив ее содержимое изрядным глотком.
– Нет ну вы полюбуйтесь на него!
– возмутился Паша, выныривая на нос яхты из-за рубки.
– Не успели отчалить, а он уже вовсю разогревается!
– Подеритесь еще.
– посоветовала Лена.
– Всенепременно! Дай только время...
– А повод?
– А повод найдется!
*
Лена расхохоталась и чуть не опрокинула ром.
Кирилл вовремя подхватил бутылку и, отодвинув ее на безопасное расстояние, сказал:
– Классно. Но я лучше знаю.
– Давай! Трави!
– велел Паша, наполнив стаканы
– Короче: встречаются две акулы и одна другой говорит: "Слушай, тут в соседней бухте дайверы ныряют, поплыли - пообедаем". А другая ей и отвечает: "Не, не охота". "А чего так?", спрашивает первая. "Да я тут на днях проглотила парочку, так до сих пор изжогой мучаюсь!", отвечает вторая. "Дура ты! говорит ей первая, их же чистить нужно!"
– Ага!
– воскликнул Паша.
– Зачет!
Лена, растеряв последние силы, только держалась за живот, словно боясь надорваться от смеха.
– Сия история, в равной степени поучительная и печальная, навевает очередной тост.
– объявил Паша, строго покачав пальцем.
– Адмирал!
– обернулся он.
Эрнесто, плохо понимавший: что так сильно веселит его друзей, воспользовался паузой в застолье, чтобы повернуть шампуры над костром и окропить вином шипевший на них шашлычок.
Однако призыв заставил его вернуться к столу, точнее - скатерти, расстеленной на песке, и вооружиться стаканом рома.
– Итак, господа, за то, что б число погружений равнялось количеству всплытий!
– провозгласил Паша.
– Ура!
Эрнесто по своему обычаю помянул Деву Марию. Дайверы по своему - промолчали.
После этого капитан снова проверил шашлыки и, найдя их годными к употреблению, выдал каждому по горячему шампуру...
...Разделавшись со своей порцией, Кирилл прилег возле скатерти-самобранки.
Прощальный вечер удался на славу.
Он взял камеру, оставленную Леной на краешке скатерти, где ее не могли случайно окатить ни горячительными, ни прохладительными напитками. Включил и медленно
Солнце устало скатывалось за горизонт, отсеченный далеким лесистым мысом. По волнам беззаботно скакали алые зайчики так и норовившие выбраться на бледно-желтый, почти белый песок. Пальмы заштриховали пляж длинными черными тенями. "Пинта", прихваченная швартовом к одной из них, лениво покачивалась на плечах едва заметного прибоя. Ее капитан сидел возле костра, бдительно присматривая за очередной порцией мяса. При этом в одной руке он держал стакан с ромом, изредка посматривая сквозь него на краснеющий солнечный диск, а в другой - толстенный тубус китайской залповой петарды, одной из многих, припасенных Пашей для прощального салюта. Кирилл представил: что станет с шашлыком, если Эрнесто уронит петарду в костер и последовательно сработают двадцать мощных зарядов.
Он улыбнулся и, миновав порядком уже разоренный стол, навел объектив на своих друзей.
Паша сидел напротив него, по другую сторону скатерти-самобранки, а Лена лежала, свободно вытянув ноги и пристроив голову на груди мужа. Он одной рукой упирался в песок, сохраняя равновесие, а другой рыхлил, лохматил, вспенивал ее локоны, бережно запуская в них пятерню, плавно приподнимая белопенное руно и позволяя ему водопадом соскользнуть вниз.
Заметив любопытный глазок видеокамеры, Паша вскинул вверх руку классическим жестом Черчилля.
– Какое будет ваше слово, сэр?
– улыбнулся Кирилл.
– Итак!
– Паша аккуратно отстранил жену и, с натугой поднявшись на ноги, взял стакан.
– Сядь!
– попросила Лена.
– Рухнешь же сейчас!
– Цыц, женщина!
– отмахнулся он от нее.
– Итак, пьем за снайперов и художников, за чистую и глубокую воду, за лето и новую встречу, за море и горы!
– Ура!!!
Глава II
И беспечно я лил на баранину соус "ткемали",
И картинки смотрел по утрам на обоях чужих,
И меня принимали, которые не понимали,
И считали, что счастье является качеством лжи.
– Товарищ майор.
Лука спал.
Мне пришлось встряхнуть его за плечо:
– Товарищ майор!
Он вздрогнул и открыл глаза.
Турбины еще гудели, но уже без прежнего надрыва. Казалось - в салоне вертушки почти тихо. Лука встряхнул головой, разбрызгивая по сторонам остатки сна:
– Прибыли?
– Так точно.
– ответил я.
– Хорошо.
– зевнул он.
Дверь пилотской кабины распахнулась. Мрачный, явно недоспавший перед вылетом капитан доложил:
– На месте.
– Благодарствую.
– кивнул Лука и прибавил мне: - выводи. Строй.
Сам он выбрался из машины последним. Мы с Корнеевым успели построить взвод и ожидали дальнейших распоряжений.