О муравьях и динозаврах. Песня кита
Шрифт:
— Вся жизнь руководствуется разумом, — холодно ответил один из физиков. — Но вам этого не понять.
Президент Франции хотел сказать что-то еще, но его перебил потерявший терпение американский коллега:
— Бросьте! Не мечите бисер перед свиньями! Неужели вы не видите, что перед нами люди без чести и совести? Что это сборище мошенников и лжецов! Они постоянно орали, что проводят исследования на благо всего человечества, когда на самом деле просто обирали общество, чтобы удовлетворить свою собственную извращенную тягу к какой-то таинственной красоте. Это абсолютно то же самое,
Дин И шагнул вперед, хлопнул президента по плечу и сказал со смехом:
— Что ж, господин президент, как бы там ни было, у науки свой путь. Вы бы лучше порадовались, что теперь хоть кто-то сможет досконально постичь ее фундаментальное назначение и смысл.
Мацуда, стоявший в стороне, добавил:
— Мы давно придерживались именно этой точки зрения и говорили об этом во всеуслышание, просто нам никто никогда не верил.
Обмен жизней на познание истины начался.
На алтарь поднялась по длинному пандусу первая группа из восьми математиков. Воздух над песками пустыни был неподвижен, словно сама природа затаила дыхание. Стояла полная тишина. Только что взошедшее солнце отбрасывало на песок длинные тени от людских фигур, и, кроме этих теней, в застывшем мире не двигалось больше ничего.
Математики всходили на алтарь и исчезали из виду тех, кто стоял внизу, — те же застыли и старались даже не дышать. Потом в могильной тишине прозвучал кристально ясный голос инспектора вселенской безопасности:
— Прошу задать ваш вопрос.
Ему сразу ответил голос одного из математиков:
— Мы хотели бы узнать неограниченные доказательства теорем Ферма и Гольдбаха.
— Хорошо. Но сами доказательства очень длинны, и вы успеете ознакомиться лишь с ключевыми положениями. Остальное можно предоставить в письменном виде.
Способ, каким инспектор передал эти знания ученым, навсегда останется загадкой для человечества. На снимках, сделанных с самолета дальнего наблюдения, можно разглядеть, что все ученые стояли, задрав головы к небу, хотя вроде бы в том направлении, куда они смотрели, ничего не было. Большинство считали, что пришелец непосредственно вводил информацию в их головы при помощи неких телепатических волн. На самом деле все было значительно проще: инспектор проецировал информацию в пространство. Для стоявших на алтаре истины все небо превращалось в экран, но начертанную на нем информацию не мог разглядеть никто иной, кроме них.
Через час кто-то нарушил молчание.
— Мы закончили.
— У вас десять минут, — последовал спокойный, даже торжественный ответ.
С алтаря истины донеслись неразборчивые отзвуки многолюдной сумбурной беседы. Стоявшие внизу могли разобрать лишь короткие обрывки фраз, было ясно, что люди там, наверху, очень обрадованны и взволнованны. Их голоса звучали так, будто они год, а то и больше, бродили по подземным лабиринтам, совсем отчаялись, и неожиданно вышли в открывающуюся на свет пещеру.
— …Принципиально новый подход…
— …Да как же…
— … Смутно догадывались…
— Боже! На самом деле…
Когда десять минут почти истекли, на алтаре истины прозвучал еще чей-то ясный голос:
— Пожалуйста, примите самую искреннюю благодарность от всех нас.
На алтаре вспыхнул и почти сразу же погас ослепительный свет. Проморгавшись, стоявшие внизу увидели, как с алтаря поднялись и легко поплыли вверх, трепеща и постепенно угасая на лету, восемь шаров ионизированного пламени. Из ярко-желтых они сделались нежно-оранжевыми, потом красными и в конце концов один за другим исчезли в голубом небе. Все это проходило в полной тишине. С самолета наблюдения было видно, что на алтаре остался только инспектор, стоящий в центре.
— Приглашаю следующую группу! — громко Провозгласил он.
Почти десять тысяч человек снова уставились на алтарь, а по пандусу двинулась следующая группа, из одиннадцати человек.
— Прошу задать ваш вопрос.
— Мы палеонтологи. Нас интересует истинная причина вымирания динозавров.
Они, точно так же, как математики, уставились в небо. Но им потребовалось заметно меньше времени. Вскоре кто-то из них сказал инспектору:
— Все ясно! Благодарим вас.
— У вас еще десять минут.
— Ну вот, все кусочки сложились…
— Такое мне в голову не пришло бы даже в самых необузданных фантазиях.
— …Вы только подумайте!
Затем снова вспыхнул и угас ослепительный свет. Одиннадцать огненных шаров устремились ввысь и быстро растаяли в небе над пустыней.
Ученые, группа за группой, восходили на алтарь истины, меняли свои жизни на сокровенные знания, исчезали в ослепительных вспышках и уплывали к небу огненными шарами.
Все происходило спокойно и строго. Провожавшим удавалось обойтись без душераздирающих сцен и плача по тем, кого они теряли навсегда. А люди, по всему миру наблюдавшие за происходившим по телевидению, с благоговейным ужасом смотрели, как некоторые из их собратьев-людей проходили величайшее в истории человечества духовное крещение.
Никто не замечал времени. Солнце уже спрятало нижний край за западным горизонтом, и сумерки окрасили алтарь трепещущим золотом. В этот час восхождение к алтарю начали физики. Их группа была самой многочисленной, в ней насчитывалось восемьдесят шесть человек. Но как только первые вступили на пандус, тишину, едва ли не впервые за день, нарушил детский голос.
— Папа! — Вэньвэнь, заливаясь слезами, вырвалась из толпы, пробежала по пандусу, и, расталкивая взрослых, повисла на ноге отца. — Папа, я не хочу, чтобы ты превратился в огненный шар, улетел и погас!
Дин И легонько приобнял дочь.
— Вэньвэнь, — сказал он, — постарайся вспомнить и расскажи папе: какой был самый плохой день в твоей жизни?
Девочка размазала слезы по лицу, задумалась на несколько секунд и сказала:
— Я росла здесь, в пустыне, и… и очень-очень хотела побывать в зоопарке. Однажды ты, папа, поехал на юг, в большой город, и взял меня с собой. Там ты привел меня в зоопарк, но, как только мы вошли, твой телефон зазвонил и ты сказал, что у тебя что-то случилось на работе и надо срочно вернуться. Детям без взрослых в зоопарк нельзя, и я тоже ушла. А больше ты меня туда не повел. Пока мы летели обратно, я всю дорогу плакала.