О русском национальном сознании
Шрифт:
В свете всего сказанного естественно сделать вывод, что деление на "западников" и "славянофилов" уместно по отношению к "второстепенным" идеологам XIX века, к той "середине" и "улице", о которых говорил Достоевский. Что же касается тех идеологов, чье наследие сохраняет самую высокую ценность и сегодня, то зачисление их в эти "рубрики" только затрудняет - или вообще делает невозможным - истинное понимание их духовного творчества.
К действительным "западникам" и "славянофилам" следует причислить тех идеологов и деятелей, которые исходили не из истинного понимания Европы и России, а из, по сути дела, субъективистских догм, согласно
Но следует знать, что такой идеолог высшего уровня, как Иван Киреевский, писал о закономерности и "неотменимости" реформ Петра, возводя их истоки еще к середине XVI века. И утверждал, говоря о "форме" допетровского быта страны: "Возвращать ее насильственно было бы смешно, когда бы не было вредно". А в одном из последних сочинений высказался еще резче, отметив, что если бы ему пришлось хоть "увидеть во сне, что какая-либо из внешних особенностей нашей прежней жизни... вдруг воскресла посреди нас и... вмешалась в настоящую жизнь нашу, то это видение... испугало бы меня". Истинный путь России Киреевский видел в развитии присущих ей "высших начал" духовности, которые, по его словам, должны господствовать над "просвещением европейским" (ведь Россия все же - не Европа!), однако "не вытесняя его (европейское просвещение.- В.К.), но, напротив, обнимая его своею полнотою".
Догматические же "славянофилы" стремились именно "вытеснить" из России все подобное Западу, а "западники" - превратить страну в подобие Европы, что означало, понятно, "вытеснение" основ бытия России.
Но и то, и другое - только догмы, которые не были плодами понимания исторической реальности, а потому и не могли осуществиться.
Как уже сказано, деление на "западников" и "славянофилов" нанесло тяжкий вред общественному сознанию России. Вместо того, чтобы вдумываться в духовное творчество высшего уровня - скажем, творчество Ивана Киреевского и Герцена, которые не столько противостояли, сколько дополняли друг друга,людям как бы предлагалось "выбирать" одно из двух: либо "западничество", либо "славянофильство". В результате из наследия тех же Киреевского и Герцена усваивалось только то, что соответствовало двум противостоявшим догмам.
Преобладающее большинство российской интеллигенции, являвшей собой постоянно возраставшую идеологическую и политическую силу, соблазнилось "западнической" догмой. Она представлялась гораздо более "реалистической", ибо речь шла о преобразовании России в соответствии с действительно существовавшим в Европе общественным строем, между тем как "славянофильская" догма во многом апеллировала к уже несуществующей "исконной" Руси. Кроме того, "западничество" выдвигало на первый план идею (или, вернее, миф) прогресса, которая, начиная с XVII-XVIII веков (ранее считалось, в общем "золотой век" - позади), стала приобретать все более вдохновляющий характер для все более широкого круга людей. Между тем "славянофильство" воспринималось (и, разумеется, вполне основательно) как выражение имеющего негативный смысл в сознании большинства людей консерватизма или даже реакционности.
К началу XX века преобладающая часть идеологически и политически активных людей во всех слоях населения России снизу доверху полагала, что существующий строй должен быть кардинально изменен. Двухсотлетняя послепетровская Империя действительно, как говорится, изжила себя, хотя это, разумеется, сложнейший и требующий развернутого исследования вопрос,
Сегодня, как представляется, более важен, более насущен вопрос о том, как и ради чего совершились перевороты 1917 года.
Основные политические партии, действовавшие на политической арене в том году - кадеты и примыкавшие к ним "прогрессисты", эсеры, меньшевики и большевики,- были (несмотря на все их различия), по сути дела, "западническими". Правда, кадеты и прогрессисты брали за образец Запад как таковой, употребляя традиционное определение "буржуазный", эсеры и меньшевики - западную "социал-демократию", которая, по словам эсера Керенского, уже представляла тогда "могучую патриотическую силу", а большевики, и это парадоксально, возлагали надежды на будущий Запад, в котором-де окрепнут и победят радикально-марксистские партии. Как известно, в начале 1918 года РСДРП(б) была переименована в РКП(б), чтобы напрочь отделиться от "социал-демократии", а в начале 1919-го, после радикальных революций в Германии и Венгрии, был создан Коммунистический Интернационал, в который вошли соответствующие партии многих стран мира.
Но пойдем по порядку. Решающую роль в Февральском перевороте сыграли кадеты и примыкающие к ним прогрессисты, к которым и принадлежали 7 из 10 человек, составивших образованное 2(15) марта первое новое правительство. В обстоятельном исследовании Н.Г.Думовой "Кадетская партия в период Первой мировой войны и Февральской революции" (М., 1988) показано, что эта партия "рассчитывала осуществить свою идею "вестернизации" России" (то есть превращения ее в подобие Запада), но что "даже буржуазные историки признают ныне непригодность этой программы для развития России. "В русских условиях западный образец неприменим",- пишет американский историк Т. фон Лауэ... К тому же выводу пришел и английский историк Э.Карр: "Капитализм западного типа... не мог развиваться на русской почве. Тем самым политика Ленина явилась единственно приемлемой для России..." (указ. изд., с.134).
Последнее суждение, хотя оно принадлежит действительно серьезному английскому историку, все же весьма неточно. Во-первых, "кадетское" правительство было отрешено от власти уже в начале июля 1917 года, и вовсе не партией Ленина, а эсерами и меньшевикам во главе с Керенским, который 8 июля стал председателем Совета министров. Большевики к тому времени еще не играли существенной роли в политике; так, возглавленная ими 4 июля антиправительственная демонстрация была быстро разогнана, а сам Ленин вынужден был надолго "уйти в подполье".
Причина указанной неточности историка в том, что ранее и "антисоветская" и, равным образом, "советская" историография, искажая реальность, приписывали весь ход событий после Февральского переворота воле большевиков. Антисоветские историки стремились тем самым обвинить большевиков в срыве того будто бы плодотворного развития России, которое началось с приходом к власти кадетов, а советские - преувеличить роль партии Ленина (ради этого утверждалось даже, будто большевики играли существеннейшую роль уже и в феврале, то есть в свержении монархии, хотя на самом деле их роль тогда была совершенно незначительной).
Во-вторых, нет оснований считать, что политика Ленина явилась приемлемой для России". В течение пяти лет - до утверждения НЭПа (новой экономической политики), которая, по определению самого Ленина, была "отступлением" от предшествующей большевистской политики, продолжались мощные бунты и восстания; правда, они начались еще при власти Керенского и к октябрю 1917 года охватывали, как точно подсчитано, более 90% российских уездов, а к тому же солдаты Временного правительства нередко отказывались их подавлять.