О самовоспитании врача
Шрифт:
*(А. С. 3алманов. Тайная мудрость человеческого организма. М.—Л., «Наука», 1966.)
Такие явления, к сожалению, нередко имеют место и в наших лечебных учреждениях. Врач, вызвав очередного больного и порой даже не взглянув на него, прежде всего погружается в изучение всякого рода лабораторных данных, рентгенологических заключений, отзывов специалистов, совершенно не обращая внимания на самого больного, выражение его лица, манеру держаться, особенности речи.
Подобная практика явно порочна. Для советского врача никакие технические и методологические достижения медицины не должны заслонять главного в больном: живого человека с его индивидуальными физическими и духовными свойствами. И, самым широким образом используя все новейшие методы лабораторной и клинической диагностики, врач обязан входить в непосредственный
На протяжении многих столетий врачи при обследовании пациентов пользовались почти исключительно теми возможностями, которые дарованы нам самой природой: зрением, слухом, осязанием, обонянием и вкусом. И получали весьма положительные результаты. Внимательно осматривая больных, они умели видеть многое из того, что мы теперь совсем не замечаем. Осторожно ощупывая поврежденную конечность, они ухитрялись определять место и характер перелома с поразительной точностью.
Все это свидетельствует о том, что непосредственное наблюдение всегда являлось и должно являться впредь ценнейшим методом в медицине. Преуменьшать его значение или даже совсем его отрицать, как это делают некоторые восторженные поклонники «механизации» врачебной работы, нет никаких оснований. Развитию, совершенствованию наблюдательности должно быть отведено достойное место в системе самовоспитания будущего врача.
Наша молодежь, решая посвятить свою жизнь врачебной деятельности, руководствуется в первую очередь благородным чувством гуманизма и идеальным представлением о медицине как специальности, открывающей максимальные возможности оказывать действенную помощь людям.
Такие чувства и представления, как и любые эмоции, в отдельных случаях бывают недостаточно устойчивыми. А врачебная профессия прохладного отношения не терпит. Только тому дает она полное удовлетворение, кто по-настоящему любит ее. Конечно, «выработать любовь к делу, к избранной специальности почти невозможно, как нельзя насильно полюбить человека»*. Но бережно сохранить первые порывы этого прекрасного чувства, с неудержимой силой привлекающего молодежь в мединституты, развивать, углублять и стабилизировать их можно и должно. В этом одна из существенных задач самовоспитания врача.
*(С. С. Юдин. Размышления хирурга. М., «Медицина», 1968, с. 65.)
Говоря о любви врача к избранной им специальности, нельзя не отметить, что любовь эта трудная. Не так много на ее пути душистых роз. Много там шипов и остро ранящих терний. К этой мысли нужно себя приучать.
Представителю любой профессии приятно, когда его работа оказывается полезной обществу, встречает одобрение, нравится людям. Токаря радуют прекрасно сработанные им детали, строителя — отлично построенный при его участии дом, скульптора — изваянная им статуя.
Каждый из них с удовлетворением принимает выражения признательности, заслуженные отличия. И при этом обычно не вспоминает о том, что при изготовлении деталей, например, кое-что пошло в брак или что при постройке дома были и вынужденные переделки.
Не то у врача. Общеизвестно, что в наших советских условиях, как нигде, высоко оценивается труд медицинских работников. Конечно, каждого врача глубоко трогают всякого рода проявления высокой оценки его деятельности— благодарности, сердечные приветствия. Но, с удовлетворением принимая все это, мыслящий врач думает не только об успехах в своей работе, но и о том, какой ценой такие успехи достигнуты. И здесь вспоминаются и неудачи, и ошибки, о которых не забудешь, так как они касаются живых людей; и не совсем оправданные решения — а врачу принимать их приходится срочно: ведь промедление нередко бывает «смерти подобно». В свете этих воспоминаний все похвалы кажутся чрезмерными, благодарности неоправданными. И тогда приходит в голову любимое изречение известного харьковского хирурга" профессора В. Ф. Грубе, которое он любил повторять на лекциях: «Не радуйтесь, когда вас хвалят, и не печальтесь, когда ругают, ибо в жизни вас будут незаслуженно хвалить и незаслуженно ругать...»
Казалось бы, такого рода рассуждения должны отбить всякую охоту заниматься медициной. Но нет, на врача по призванию они действуют, как те горькие капли, которые мы прописываем для возбуждения аппетита. Они только усиливают необходимое каждому врачу чувство постоянной неудовлетворенности, заставляют еще настойчивее работать над собой, совершенствовать свое мастерство, быть в постоянном поиске, с удвоенной энергией продолжать борьбу за здоровье людей.
В публикуемых в общей печати материалах нередко проскальзывает тенденция придавать деятельности врача черты своеобразного героизма, сенсационности. Это абсолютно неоправданно. Врачебную работу характеризуют простота, скромность, отсутствие шумихи. Если в ней и есть элементы героизма, то это героизм повседневный, обыденный, полностью лишенный внешних атрибутов. И оценки врачом своих действий в таких условиях бывают отличны от общепринятых, до известной степени субъективны. Ведь нередко самое высокое удовлетворение за все труды, тревоги и волнения, пережитые у постели тяжелобольного, дает врачу одно только сознание,что усилия его не были напрасными. «Разве Вам не приходилось видеть улыбку у тяжелобольного? За эту улыбку можно многое простить, со многим примириться в нашей тяжелой профессии».*
* (Из ответной речи на праздновании 40-летия врачебной деятельности выдающегося московского терапевта Ф. А. Гетье, лечившего В. И. Ленина и членов его семьи. (А. Н. Шабанов. 50 лет московской городской клинической больницы имени С. П. Боткина — «Клиническая медицина», 1961, № 4).)
Здесь уместно напомнить эпизод из жизни известного уральского медика Петра Васильевича Рудановского ( 1829—1888).
Этот замечательный врач почти тридцать лет возглавлял медицинскую часть заводов Тагильского округа, принадлежавших знаменитым богачам-промышленникам Демидовым. Владельцы заводов получали в результате жестокой эксплуатации рабочих громадные прибыли. Однако труд служащих, в том числе и врача, оплачивался весьма скудно, так что Петр Васильевич жил очень скромно.
И вот однажды население заводов обратилось к администрации с ходатайством об увеличении жалованья своему любимому доктору. В случае отказа рабочие предлагали, чтобы дополнительное вознаграждение врачу выдавалось за счет вычетов из их заработка.
П. В. Рудановский был глубоко тронут таким вниманием рабочих. Он говорил: «Вот награда, которой я горжусь, это самая лучшая награда в моей жизни».*
*(В. Т. Селезнева. Очерки по истории здравоохранения на дореволюционном Урале. Пермь, Кн. изд-во, 1955.)
Заводоуправлением ходатайство, конечно, не было удовлетворено. После смерти П. В. Рудановского семья его осталась без всяких средств к существованию, а вдове даже было отказано в пенсии, что вызвало возмущение передовой общественности того времени и нашло отражение в повременной печати.
П. В. Рудановский был далеко не заурядным деятелем. Прекрасный терапевт, окулист, хирург, он пользовался большой популярностью у народа: больные ехали к нему за помощью не только с Урала, но и из разных мест Сибири. Лечебная работа в нижнетагильском госпитале была поставлена им на высоком уровне. Не ограничиваясь больничной работой, П. В. Рудановский развил широкую санитарно-профилактическую деятельность. Были созданы прекрасный музей, обширная библиотека. По его инициативе во время холерной эпидемии организована временная санитарная комиссия, превратившаяся позже в постоянный санитарный комитет Верхотурского уезда. В 1871 году под его руководством создана трехгодичная фельдшерская школа, просуществовавшая до смерти своего учредителя в 1888 году и подготовившая за это время много квалифицированных медработников среднего звена.
П. В. Рудановский всю свою жизнь проявлял живой интерес к научной работе, за выдающиеся успехи в которой был удостоен степени доктора медицинских наук без защиты диссертации. Им опубликован ряд работ, посвященных вопросам эпидемиологии, травматологии и т. д. Особенно много внимания уделял он изучению-гистологии и анатомии нервной системы. Впервые в мире он предложил методику замораживания гистологических препаратов. Вопросу о строении нервной системы посвящены наиболее значительные научные работы П. В. Рудановского, в том числе изданный им в Париже прекрасный атлас строения нервной системы человека и некоторых высших животных. Уже на смертном ложе он сокрушался, что не успел закончить свои анатомо-гистологические исследования.