О самовоспитании врача
Шрифт:
Персонал больницы заботился и о моральном состоянии раненых. «Нашли припрятанный в сарае радиоприемник, начали записывать сводки Совинформбюро и распространять их по палатам, дополняя сведениями о деятельности местных партизан. Это подымало дух раненых».
Так, не страшась жестокой расправы фашистов, А. И. Мещанинов вместе с врачами, медсестрами и санитарками выполнял священный патриотический долг.
Довольно скоро самоотверженная деятельность холод-ногорских медиков вышла за пределы больницы. Они распространили ее и на расположенную поблизости тюрьму, в которой оккупанты организовали концентрационный лагерь. Здесь и ужасающих условиях томились до 20 тысяч пленных советских воинов. Каждый день гоняли на работу
Видя, как ежедневно по утрам из ворот концлагеря выезжают подводы с трупами, А.И.Мещанинов отважился на крайне дерзкий в условиях оккупации поступок. Он пришел к начальнику концлагеря В. Гамбеку и выразил ему возмущение бесчеловечным отношением к военнопленным. Матерый фашист сразу же схватился за пистолет, но, видя непоколебимую уверенность седовласого профессора, выстрелить все-таки не решился. Мещанинов потребовал, чтобы ему было разрешено перевести наиболее тяжелых раненых и больных из концлагеря в больницу, а остальных поддерживать питанием. Особо подчеркнул Александр Иванович опасность, которую представляет распространение инфекционных заболеваний, в частности тифа, для самих оккупантов. Доводы Мещанинова показались Гембеку убедительными, и он согласился с его предложениями.
Добившись формального разрешения начальника концлагеря, А. И. Мещанинов немедленно приступил к делу. Прежде всего он созвал своих сотрудников по больнице. Решено было всю работу проводить под вывеской Холодногорокого филиала общества Красного Креста. Срочно изготовили нарукавные повязки, и на следующий день большая группа медработников отправилась на рынок. Здесь Мещанинов громогласно объявил народу и сразу же появившимся полицаям о полученном разрешении оказывать помощь военнопленным. «Первыми отозвались женщины. Заливаясь слезами, они подходили к медикам Красного Креста и делились чем могли: по две-три свеклы, картофелины, несколько початков кукурузы клали на тележку. Через несколько минут тачка и две корзины наполнились доверху. Многие тут же предлагали помощь. Часть новых активистов Мещанинов отправил готовить пищу для военнопленных. А остальных повел в бывшее общежитие вытаскивать из-под обломков железные койки». Таким образом, в тот же день стало возможным разместить в больнице более полутораста тяжелых больных из концлагеря. Через несколько дней был дополнительно развернут еще один госпиталь в помещении холодногорской поликлиники. За короткое время удалось вырвать из фашистского ада более 400 тяжело раненных и больных узников. Молва о происшедшем быстро распространилась по всему городу. Многие харьковчане поспешили внести свой вклад в эту работу.
Ободренный успехом, Мещанинов отправился к харьковскому бургомистру и «по поручению начальника концлагеря» потребовал официально заверить заранее подготовленные удостоверения для уполномоченных Холодногорского филиала Красного Креста по сбору пожертвований в пользу военнопленных. С этими удостоверениями десятки медработников больницы и добровольцев-активистов пешком отправились в ближайшие, а затем и более отдаленные села и районы для сбора продуктов. Колхозники горячо откликнулись на этот призыв. Продукты питания начали регулярно поступать в госпитали и в концлагерь.
Вскоре был установлен контакт и с медиками-военнопленными: военврачом К. Р. Седовым и работавшим в качестве фельдшера советским разведчиком майором Ю. Е. Корсаком*. Эти смелые и инициативные коммунисты, возглавлявшие подпольную боевую группу лагеря, помогли не только наладить лечебно-продовольственную помощь военнопленным, распространять среди них сводки Совинформбюро, рукописные листовки, но также значительно усилить опаснейшую работу по отправке выздоравливающих в партизанские отряды и даже за линию фронта.
*(В очерке И. Карпова отмечено, что К. Р Седов благополучно прошел через все тяготы войны и стал профессором Иркутского медицинского института («Медицинская газета», 1965, № 5).)
«Военнопленные начали заметно крепнуть. Участились побеги. Седов и Корсак отправляли в госпиталь поправившихся бойцов и командиров. Там их переодевали в штатское и направляли в леса к партизанам, а в регистрационной книге записывали как умерших. Кроме того, профессор Мещанинов придумывал всевозможные дополнительные хозяйственные работы. Комендант Гамбек разрешал ему брать по два-три десятка военнопленных. Однако в лагерь каждый раз вследствие «внезапных острых заболеваний» их не возвращалась и половина».
Такое положение не могло быть бесконечным. В апреле 1942 года о массовом исчезновении военнопленных узнал сам Гамбек. Он направил в больницу своих специалистов во главе с главным врачом немецкого госпиталя Штапертом. Комиссия выявила, что из больницы и поликлиники не вернулось в концлагерь более двух тысяч советских военнопленных.
В дело вмешалось гестапо. Над руководимой Мещаниновым группой самоотверженных медиков нависла смертельная опасность. Однако гестаповцы не решились расстрелять пользующегося широкой популярностью среди населения профессора. Боясь неминуемого усиления партизанских диверсий, которые явились бы ответом на это преступление, они ограничились проведением ряда предупредительных мероприятий. Холодногорский филиал Красного Креста был закрыт. Всех тяжелораненых перевели из больницы в поликлинику. Размещенный там госпиталь поставили под строгий контроль фашистских медиков, усилили охрану в нем, а также и в концлагере.
Все это резко осложнило деятельность работников холодногорского медицинского подполья. Пришлось изыскивать более изощренные способы освобождения выздоравливающих. Для того чтобы усыпить бдительность фашистских медиков, нужно было каждый случай мнимой смерти отправляемых к партизанам людей обосновывать достаточно убедительно с медицинской точки зрения: придумывать правдоподобные диагнозы, подкреплять их взятыми у настоящих больных данными лабораторных исследований и т. п. Во всех этих случаях советы и указания А. И. Мещанинова были чрезвычайно полезными.
Таким путем, постоянно совершенствуя методы своей деятельности, работникам холодногорской больницы удалось вызволить из строго охраняемого госпиталя еще много десятков военнопленных. И только неожиданное закрытие в ноябре 1942 года госпиталя гитлеровцами резко сузило масштабы продолжавшейся целый год самоотверженной, полной опасностей работы профессора А. И. Мещанинова и его сотрудников.
В начале 1943 года фронт быстро приближался к Харькову. 16 февраля город, хотя и не окончательно, был освобожден от фашистских захватчиков. Все, кто только мог держать в руках оружие из числа людей, томившихся в холодиогорском концентрационном лагере, ушли вместе с передовыми подразделениями Советской Армии. А скромная деятельность Александра Ивановича Мещанинова и его верных соратников стала как бы отдельным небольшим эпизодом в величайшем героическом подвиге всего советского народа, совершенном в годы Великой Отечественной войны. И только в наши дни собранные по крупицам сведения об этой деятельности дали возможность достойно оценить ее высочайший врачебный гуманизм и советский патриотизм.
* * *
Существует очень красивое изречение: «Человек создан для счастья, как птица для полета». Все мы верим в счастье, ищем его, стремимся его обрести. Но при этом у каждого из нас возникает вопрос: а в чем же, собственно, заключается это счастье?
Не кажется ли вам, дорогие читатели, что наиболее приемлемый для врача ответ на этот вопрос дают всей своей жизнью и деятельностью люди, подобные «святому доктору» Ф. П. Гаазу, профессору А. И. Мещанинову и многим, многим другим настоящим врачам?