О, счастливица!
Шрифт:
Они взвинтили ставки, с тоской подумала Джолейн. Сволочи.
– Джо?
– Я предлагаю три и один, – объявила она. – И тридцать процентов вперед.
Она уже побывала в банке с утра пораньше. Том оказался прав – молодой вице-президент в дизайнерских подтяжках не задумываясь предложил открытую кредитную линию для возмещения любой недостачи по первому взносу за Симмонсов лес.
– Мисс Маркхэм, – вмешался Сквайрз, – я не привык к подобной… неформальности. Предложения такого размера обычно представляются в письменной форме.
– Мы в маленьком городке, Бернард.
– Это мои клиенты, вы же понимаете.
– Разумеется.
Джолейн Фортунс решила, что не даст себя запугать.
– Клара знает, что я держу слово, мистер Сквайрз. Не кажется ли вам, что так дело пойдет быстрее для всех троих?
На лице инвестиционного менеджера мелькнуло презрение.
– Отлично, быстрее так быстрее. Мы поднимаем до трех миллионов с четвертью.
Клара Маркхэм слегка отодвинулась:
– Вам разве не нужно позвонить своим людям в Чикаго?
– В этом нет необходимости, – с ледяной любезностью отозвался Сквайрз.
– Три и три, – сказала Джолейн. Сквайрз беззвучно закрыл портфель:
– Это может продолжаться сколько вашей душе угодно, мисс Фортунс. Пенсионный фонд предоставил мне поразительную по масштабам самостоятельность.
– Три и четыре. – Тревога постепенно сменялась испугом. Сквайрз – акула, думала Джолейн, и это его работа.
– Три и пять, – парировал Бернард Сквайрз. Теперь настал его черед улыбаться. Девчонка быстро теряла почву под ногами. «И чего же я так дергался? – недоумевал он. – Жутковатая дыра, а не город, зря я поддался». – Видите ли, профсоюз привык доверять моему мнению в подобных вопросах. Застройка и все такое. Переговоры они оставляют мне. Ценность такого участка, как этот, определяется рынком в каждый конкретный день. А сегодня рынок, если начистоту, имеет место быть весьма неплохим.
Джолейн быстро взглянула на подругу, которая хранила похвальную бесстрастность, пока шел торг и взлетала траектория агентских комиссионных. В теплых ореховых глазах Клары читалось сочувствие.
Джолейн уныло подумала: если бы лотерея выплачивала джекпоты одной суммой разом, я бы купила Симмонсов лес хоть сейчас. Я бы отвечала на каждый доллар Сквайрза своим, пока по его розовым среднезападным щекам не заструится пот.
– Прости, Клара, можно…
– Три и семь! – огрызнулся Бернард Сквайрз, чисто машинально.
– …я воспользуюсь твоим телефоном?
Клара Маркхэм сделала вид, что не услышала Сквайрза. Когда она подтолкнула к Джолейн телефон, тот зазвонил. Клара одновременно сняла трубку и развернула стул так, чтобы не было видно ее лица. Ее голос понизился до шепота.
Джолейн бросила взгляд на Сквайрза, который смахивал невидимую пылинку со своего портфеля. Они оба вопросительно подняли глаза, когда услышали слова Клары:
– Без проблем. Впустите его.
Она повесила трубку и повернулась к ним.
– Боюсь, что это немаловажно, – сказала она.
– Неужели еще один претендент? – нахмурился Сквайрз.
– О боже, нет, – хихикнула агентша.
Дверь открылась, и она жестом пригласила посетителя войти –
– Господи, – пробормотала Джолейн Фортунс. – Надо было догадаться.
Моффит чмокнул ее в макушку кепки:
– Рад тебя видеть, Джо. – И затем, учтиво, Сквайрзу: – Не вставайте.
– Вы кто?
Моффит извлек свой жетон. Реакция Бернарда, как позже рассказывала коллегам Клара, оказалась до того смешна, что, пожалуй, почти стоила потери дополнительных комиссионных.
Не дождавшись от Джолейн ответа, Моффит приехал в Грейндж, взломал заднюю дверь ее дома и (во время аккуратного, но тщательного обыска) прослушал сообщения на ее автоответчике. Так он и вышел на Клару Маркхэм, женщину, которая (в отличие от некоторых флоридских торговцев недвижимостью) искренне верила в сотрудничество с полицейскими властями. Клара сообщила Моффиту, что Джолейн интересуется Симмонсовым лесом, и привлекла его к ускорению переговоров. Что-то щелкнуло в памяти Моффита, когда он услышал, что покупателем-конкурентом был «Международный центральный союз бетонщиков, шпаклевщиков и облицовщиков Среднего Запада». Раннее утро Моффит провел в разговорах с коллегами, которые, в свою очередь, говорили с компьютерами. И они оказались исключительно полезны.
Клара Маркхэм пригласила его сесть. Моффит отказался. Бернард Сквайрз встревожился, когда Моффит над ним навис, что и было желательно для Моффитова замысла.
Сквайрз изучил удостоверение агента и сказал:
– Алкоголь, табак и огнестрельное оружие? Я не понимаю. – Затем, пущей гладкости ради: – Надеюсь, вы проделали весь этот путь не по государственному делу, мистер Моффит, потому что я не пью, не курю и не ношу оружие.
Агент засмеялся.
– Значит, во Флориде вы в меньшинстве, – заметил он.
Бернарду Сквайрзу тоже пришлось засмеяться – нервно и неубедительно. Он уже чувствовал, как майка липнет к пояснице.
Моффит спросил:
– Вы знаете человека по имени Ричард Тарбоун?
– Я знаю, кто он, – сказал Сквайрз – этот же самый ответ он уже давал трем разным большим жюри.
– Вы знаете его как Ричарда или как Ледоруба?
– Я знаю о нем, – осторожно ответил Сквайрз, – как о Ричарде Тарбоуне. У него законный бизнес в районе Чикаго.
– Ну конечно, – отозвался Моффит. – А я незаконнорожденный ребенок Литтл Ричарда.
Джолейн Фортунс прикрыла рот, чтобы не расхохотаться. Клара Маркхэм сделала вид, будто читает особые условия профсоюзного предложения о покупке. Моффит попросил разрешения поговорить с мистером Сквайрзом с глазу на глаз, женщины не стали возражать. Джолейн торжественно пообещала раздобыть каких-нибудь пончиков.
Оставшись в офисе наедине со Сквайрзом, Моффит сообщил:
– На самом деле вы не хотите покупать эту землю. Поверьте мне.
– Пенсионный фонд крайне заинтересован…
– Пенсионный фонд, как мы оба знаем, – ширма для семьи Тарбоун. Так что кончайте нести чушь, Берни.