О сквернословии в привычном и «достойном»

Прекуп Игорь

Родная речь

«Человек – существо словесное», – сказал как-то рижский психолог Александр Самойленко. Казалось бы, прописная истина. Тогда почему же люди так часто будто забывают об этом, проявляя небрежность к слову, к речи, в т. ч. письменной, не говоря уже об устной?

Как не хватает в современном обществе людей, которые дорожили бы родной речью как сокровищем, как своего рода эндокринной системой своей культуры. Да и сама культура зачастую осознается как нечто «абстрактное» в ложно истолкованном смысле этого слова, т. е. как нечто отвлеченное от реальности, пустое, к чему не стоит прилагать сердца.

Заботясь

о своих детях, многие родители интересуются их языковой подготовкой чисто прагматически, исходя из того, какие возможности карьерного роста какой из них открывает.

Что ж, их можно понять. Все хотят для своего ребенка лучшего будущего, хотят, чтобы школа оснащала его всем необходимым в борьбе за место под солнцем. Но… когда ради успешной адаптации в неблагоприятных условиях люди готовы поступиться культурными и нравственными ценностями, пренебрегая культурой только потому, что она не приносит практической пользы, а к родной речи относятся лишь как к средству коммуникации, это уже не приспособление, а приспособленчество.

В человеке и так, из-за приразившегося греха, не слабо животное начало. Ослаблять гуманитарное образование личности ради гарантированного доступа к земным благам – не то же ли самое, что низводить жизненное призвание человека к главенствованию в «пищевой цепочке»?.. Развивать лишь то, что практически применимо, в надежде, что культурное воспитание само устроится?

Ведь очевидно, что все наиболее ценное одновременно является редким и уязвимым, требующим усердного и самоотверженного труда, чтобы создать его или вырастить и сохранить от повреждений и гибели. Сорняк заводится сам и преуспевает в естественном отборе, а шедевры мирового искусства уникальны и могут погибнуть – достаточно просто не создавать им необходимых условий хранения.

Впрочем, как говорится, ничто не ново под луной. В Древней Греции в период стремительной демократизации полиса в V веке до Р. Х. умножилось количество софистов – платных учителей, дававших высшее образование.

Основным, а порой и единственным их предметом была риторика – искусство красноречия. Формально это было гуманитарное образование, поскольку оно развивало способность мыслить (хотя, скорее, соображать) и излагать свои мысли – умение, необходимое любому интеллигентному человеку. В условиях демократического общества это было важнейшим средством «выйти в люди». Поэтому родители отдавали своих сыновей в обучение к софистам, несмотря на то что сами они этих учителей не уважали. А не уважали они их за расшатывание традиционных ценностных устоев.

Софисты отвергали не только мифологическое мышление, но и сами добродетели, прославляемые гомеровским эпосом, на героических примерах которого воспитывались целые поколения. Религиозные представления и моральные нормы – все это было для них пустым. Человек в их понимании такое же животное, только разумное, и должен жить по законам животного мира. А в животном мире выживает сильнейший.

Так же, по их мнению, должно было быть и среди людей, среди которых сильнее (а значит, лучше) тот, кто сумел поставить себя выше других, сумел убедить всех в своей правоте и отстоять свои интересы, победить в споре противника и добиться власти, богатства и уважения в обществе.

Софисты гастролировали в поисках лучшего заработка, проявляли последовательную и теоретически обоснованную беспринципность, своекорыстие. Неудивительно, что их не уважали в тогда еще традиционном обществе, но… Но детей своих родители им все равно отдавали и платили за их обучение хорошие деньги, хотя плоды софистического воспитания не замедляли сказываться на их «облико морале».

Почему же отдавали, если понимали, что софисты превращают юношей в интеллектуально развитых хищников? Да все потому же: те вооружали их и готовили к борьбе за существование.

Во все времена родители не против, чтобы их дети были честными и добрыми, но мало кто согласен, чтобы при всем том они были еще и безобидными, а значит, беззащитными, в то время как «жизнь такая», что приходится не жить, а выживать.

Когда выбор состоит не в том, чтобы жить хорошо или еще лучше, а в том, выживешь ты или нет в принципе, большинству становится не до «высоких материй»: конечно, выжить! Любой (любой!) ценой. А для этого в каждой ситуации необходимо уметь ясно осознавать и твердо отстаивать свои интересы.

Как индивидуум такой человек, конечно, скорее выживет в обществе, приспособится и возвысится. А как личность?.. Если понимать под этим совокупность добродетелей, сформированных в том числе в противостоянии всевозможным искушениям «закона джунглей»? Скажем, сохранился ли как личность человек, если во избежание преследования как «член семьи врага народа» он отрекся, от кого требовалось? А сохраняется ли как личность человек, если он в ситуации морального выбора отдает предпочтение выгодному перед нравственным? Нет? Так во благо ли нашим детям, если в заботе об их образовании мы отдаем предпочтение предметам более «полезным», исходя из их будущей профориентации, в ущерб сокровищам родного языка и литературы?

Я не говорю, что из всех детей надо готовить филологов, историков и прочих гуманитариев и что надо пренебрегать точными науками. Вопрос лишь о приоритете базового гуманитарного развития, поскольку остальное приложится.

Крепкие гуманитарные основы нужны всем, а уж будет ли человек специализироваться и совершенствоваться в гуманитарной сфере – его жизненный выбор. Если у ребенка есть способности к точным наукам, его целенаправленное гуманитарное развитие в любом случае не подавит и не угасит их в нем. А поскольку «человек – существо словесное», именно словесность – важнейшая отрасль образования, формирующая личность.

Логос – Слово

Впервые термин «логос» употребил «плачущий» философ Гераклит. «Плачущим» его прозвали за вселенскую скорбь о людях, пропадающих во тьме невежества. Не «неведения», заметьте, а именно невежества: это принципиально разные вещи.

Неведение и недостатком-то в обычном смысле слова не назовешь. За неведение грех укорять, все мы чего-то не знаем, в чем-то ограничены. «Сама по себе ограниченность человека не есть глупость, – пишет в своем дневнике священник Александр Ельчанинов. – Самые умные люди непременно ограничены в ряде вещей. Глупость начинается там, где появляется упрямство, самоуверенность, то есть там, где начинается гордость». [11]

11

Ельчанинов Александр, свящ. Записи. М.: Отчий дом; Симферополь: Родное слово, 2014. С. 60–61.