О смерти
Шрифт:
Вера внимательно за ним наблюдала. Сергея явно что-то беспокоило: он то поднимал взгляд куда-то поверх её головы, то переводил глаза на её соседку.
– А где она сейчас, эта девушка? – прервала молчание ведущая.
На площадке повисла тишина. Всем даже показалось, что откуда-то повеяло холодом. Сергей снова поднял голову – там, между двух ярких софитов…
– Боюсь предположить, но… есть ощущение, что она стоит рядом с вами, и
– Рядом со мной?
– Между вами.
– Призрак?
– Как призрак.
Но сам медиум больше не поднимал глаза туда, где, как ему вначале показалось, вспыхивал новый софит. Это был не софит, он понял: это был энергетический фантом. Призрак. Впервые в своей жизни он видел материализовавшуюся энергию умершего человека, но нечётко – как облачный сгусток.
Вера спросила, немного придя в себя:
– Отчего эта женщина умерла? Если это возможно увидеть.
Сергею явилась на его мысленном экране горсть упаковок, похожих на блистеры. Это были таблетки. Разные, в изобилии.
– Тяжелое заболевание? – как-то неуверенно предположил он вслух. – Хотя первая мысль была: самоубийство.
Он ещё минутку подумал и тут его, казалось, осенило:
– Таблетки… поэтому, скорее всего, с болезнью связь… Передозировка таблетками, да!
– Как давно это произошло?
– Её смерть?
– Да.
– Лет… восемь назад.
Он не мог объяснить себе потом, почему повёл речь о годах там, где счёт шёл на месяцы. Так бывает. Но мужчина, о котором шла речь в привороте, был однозначно жив.
Сергей чувствовал тяжесть. И безысходность. И такую невыносимую тоску, что даже не мог представить себе, насколько такие переживания возможны вообще. В один момент он даже испугался за свою рациональность – откуда было взяться такой глубокой и невыносимой, смертной, печали, разом обуявшей всё его существо?
Энергетический силуэт продолжал мягко колыхаться на том же месте поверх двух женщин, и Сергей в этот миг, наконец, осознал реальную причину подобного своего состояния.
– Всё правда, Серёжа: женщины нет на свете. Только это семнадцатилетняя девочка, на самом деле. Погибла она восемь месяцев назад.
У него расширились зрачки, и маячивший призрак словно соприкоснулся с его душой, и он увидел вдруг всё глазами этой семнадцатилетней девочки: увидел её бабушку, тётю, сестру, подруг – и так страстно захотелось вернуться к ним, звонко смеяться, петь – она
Так устроено мироздание.
Сергей видел всю эту перспективу будто её глазами и не мог сдержать собственных – её! – эмоций, и непроизвольные слёзы тоски и обреченности текли по щекам, а бабушка Лена смотрела на прозрачные капли, катившиеся из глаз вепса, и в каждой, должно быть, угадывала отражение ушедшей навсегда внучки; ушедшей без причины, без веры, без молитвы.
Женщина нашла в себе силы сказать:
– Я вижу, что вы очень добрый человек, Сергей, очень хороший…
– Я так сожалею… Мне очень жаль вашу девочку.
Для него это было очень мощным потрясением. Не приведи господь кому-то пережить смерть своей младшей кровинушки – это самое страшное прижизненное испытание для души, но такие смерти, к сожалению, в этом мире происходят ежедневно и даже ежеминутно, и пережитое им в тот день на съемочной площадке оставило внутри глубочайший шрам.
Необходимо было учиться ограждать себя от такой близкой сопричастности с посторонним горем. Такой подход представлялся единственным способом сохранить ему относительную ясность рассудка на собственную ближайшую перспективу.
2
Время замерло. Вот я вроде бы летела вслед за собой на машине скорой помощи, но на мосту меня не стало. Не стало совсем – в том моём молодом и красивом теле, к которому я привыкла за семнадцать земных лет. Вода – мощный источник информационного обмена, и когда моя душа соприкоснулась с её поверхностью, я, привыкшая при жизни ощущать потоки оживляющей влаги на своих плечах, груди, в длинной густой копне волос, которой так завидовали многие подруги, теперь почувствовала её отчуждение и неприятие, жгучий холод и одиночество.
Конец ознакомительного фрагмента.