О святых и тенях
Шрифт:
Эти люди добровольно следовали за своими хозяевами и богами, стремясь только к одному — служить им. Можете ли вы представить себе договор, заключенный совершенно сознательно между человеком и животным? Идея одновременно и нелепая, и возвышенная. Но такова природа добровольцев. Более преданные, чем последователи любого культа, они не доживали иногда и до конца года. А те счастливчики, кому удалось выжить, обращали в свою веру новых сторонников. И цикл начинался заново.
Казалось бы, скрыть это невозможно. Вернее, было бы невозможно, не будь одного «но»…
Люди никогда не видят того, чего видеть не хотят.
Коррупцию,
Под прикрытием царящего на карнавале веселья, в тени, рожденной слишком ярким светом, пряталась смерть, на которую никто не обращал внимания. Горожане и гости чувствовали ее присутствие и были осторожны, как никогда в остальное время года Они не выходили на улицу по ночам, тем более в одиночку. Пытаясь быть выше той опасности, что поджидала их среди теней, они отворачивались или закрывали глаза, даже если тень вдруг освещал луч солнца. Они отказывались видеть. Венеция была в этом году. В году минувшем — Новый Орлеан. До этого — Милан, Рио и множество других городов.
Власти Венеции, как всякие другие власти, пережившие встречу Непокорных, были вынуждены подчиниться обстоятельствам и закрывали глаза на массовые исчезновения людей. Они с облегчением обнаруживали, что на эти исчезновения обращали внимание лишь владельцы отелей, чьи постояльцы так и не покинули номера Запросы от представителей правительств или членов семей приходили лишь в исключительных случаях.
Для добровольцев, мечтавших умереть в Венеции, карнавал стал религиозным событием, временем поклонения, своего рода паломничеством в Мекку. Ах, как это прекрасно стать избранным, войти в число немногих, кому выпала честь служить Непокорным… Впрочем, конечно, далеко не все из исчезнувших людей были добровольцами…
— Я проделал долгий путь в эту проклятую Италию вовсе не за тем, чтобы у меня под ногами путались вонючие косоглазые, — слишком громко заявил дородный мужчина.
В клубе было очень шумно, вопила европейская танцевальная музыка, американские блюзы, здесь была целая толпа молодых венецианцев и гостей со всех концов света. Было очень шумно.
Однако этот придурок говорил слишком громко, так что Ши-эр Жи-Шенг его все равно услышал.
— А я говорю тебе, Марко, — настаивал он, обращаясь к своему собеседнику, парню из местных, — разница есть. Сейчас столько самых разных видов. Таитяне всякие, вьетнамцы… еще из Камбоджи… корейцы, филиппинцы. Эскимосы. Или Гавайи — все, кто там живет, считаются американцами, представляешь? Ну еще есть настоящие японцы и китайцы. Короче, вонючие косоглазые. Вся эта ложь про экономический террор… их главная цель — уничтожение Америки. Господи, а я ведь думал когда-то, что хуже черный и латиноамериканцев нет никого. Штаты были бы райским уголком, если бы нам приходилось беспокоиться только из-за них! Так что забудь о том, чтобы перебраться в Америку, приятель. Знаешь, меня не удивит, если в конце концов вся твоя семья вернется обратно.
Поборник чистоты Америки замолчал, чтобы перевести дух, и посмотрел на Шенга, которому, собственно, и предназначалась эта речь.
— Ясное дело, если вы будете совершать те же ошибки, что и мы, скоро Италия будет кишеть желтыми ублюдками. Тогда нам всем будет некуда деваться.
Да. Ши-эр Жи-Шенг слышал каждое слово, произнесенное болваном по имени Ричи. Для Ричи это было огромной ошибкой. Вернее, самой серьезной ошибкой за всю его жизнь.
Ричи не нужна была даже фамилия: он был ростом больше шести футов (Шенг не был уверен, поскольку придурок сидел) и весил около двухсот семидесяти фунтов. Наверное, он когда-то занимался тяжелой атлетикой, и, хотя не был толстым, его мускулы сейчас могли только напугать, не более.
Шенг не мог похвастаться высоким ростом, всего около пяти футов пяти дюймов, и могучим телосложением, к тому же у него давно поседели виски. Однако сейчас ему с трудом удавалось усидеть на месте, так отчаянно хотелось подскочить и оторвать придурку голову.
Дело было не только в невежестве и нетерпимости Ричи: Шенгу было тяжело сейчас — недавно погиб его наставник и отец по крови. Так что сдерживали Шенга не люди, сидевшие в этом зале. Он понимал, что следует думать об остальных. Через несколько дней сюда приедут тысячи Непокорных, он не может и ну желает становиться причиной их гибели.
С другой стороны, Шенг не мог просто сидеть и ничего не делать. Ему нужно поесть. Услышав рассуждения американского быка, он решил, что Ричи станет его ужином сегодня. Ему не нужно было утолять голод, он сделает это ради удовольствия. Шенг решил сделать это, чтобы испытать радость, которую испытает, убив его.
Проклятье! Даже итальянцы видели фильмы с хромым Брюсом Ли в «Театре кун-фу», или как они там еще называют их. Или дурацкие телепрограммы Дэвида Каррадайна. Он мог получить массу удовольствия, а учитывая, что он «косоглазый», это никого не удивит. Пусть Александра скорбит по Карлу так, как ей хочется, Шенг придумал свой способ.
— Эй, приятель! — крикнул Шенг, без намека на акцент.
Ричи повернулся к нему, вылупив от удивления глаза, его поразило, что к нему обратился тот, над кем он только что издевался.
— Ричи, правильно? — спросил Шенг, глупо улыбаясь и протягивая руку.
Ричи пожал руку, он был слишком удивлен, чтобы что-нибудь ответить.
— Поскольку ты знаешь все, что полагается знать про нас, косоглазых… — он помолчал немного, — я позволю тебе покинуть это заведение в целости и сохранности.
Ричи еще не совсем пришел в себя, ухмыльнулся и ответ. Эта была отвратительная улыбка человека, получающего удовольствие от насилия.
— Ты должен с трех раз угадать, что я за «желтый ублюдок». Если не угадаешь… по правилам, с которыми ты прекрасно знаком, в этом я не сомневаюсь, я сделаю из тебя отбивную.
Танцевавшие рядом с ними пары замерли, вокруг начала собираться толпа Ричи не мог поверить, что хилый азиат бросил ему вызов. Он не любил начинать драк, но, если этот тощий ублюдок хочет умереть, он с удовольствием ему поможет. Он почувствовал, как закипел в крови адреналин в предчувствии насилия — мышцы на спине напряглись, он встал, выпрямившись в полный рост. Он весь дрожал от приятного предчувствия.
— Вонючий япошка, — тихо проговорил он.
На лице у него гуляла плотоядная улыбка.
Кулак Ричи пронесся по воздуху со скоростью молнии. Он уже не раз проделывал это и был уверен в успехе… Кулак угодил в… пивную кружку.
Она разбилась. Впрочем, если бы она не разбилась от этого, она разлетелась бы вдребезги от его дикого крика.
Его противник выставил кружку навстречу кулаку таким коротким движением, что Ричи не заметил этого. Он метал в лицо японцу, а тот очень быстро сделал шаг в сторону.