«О текущем моменте», № 3(51) 2006 г.
Шрифт:
O либо к распаду прежней общины, становлению новой и появлению некоторого количества изгоев из числа лжецов и самодовольных, которым не находится места в новой общине;
O либо к переходу группы людей, составлявших общину, к управлению, на иных принципах, осуществление которых уничтожает общинный характер их жизни.
Вот в общем-то и всё принципиально значимое, что можно сказать о жизни компактно проживающей на основе своего труда общины, вне зависимости от того, к какой культуре община принадлежит и в каком регионе с какими природно-географическими условиями сложился компактно-общинный уклад жизни. Но всему этому в каждой культуре со сложившимся устойчивым в преемственности поколений компактно-общинным укладом жизни сопутствует и некоторая специфика, отличающая всякую культуру от других. Это касается и культуры компактно-общинного проживания, в которой возник изначальный русский характер.
Если же говорить о Русском духе как об определённом культурно обусловленном и поддерживающем воспроизводство культуры эгрегоре, то его алгоритмика включает в себя:
· этику (о которой было сказано выше), которая необходима для устойчивости общинного уклада жизни в преемственности поколений;
· свойственную этой этике искренность в понимании сути Добра и Зла в их конкретных жизненных проявлениях;
· искреннюю (а не показную) самоотверженность в приверженности Добру в полноте и внутренней непротиворечивости алгоритмики психики личности.
Для людей, которые живут по этим принципам, Русский дух — несущий эгрегор, который оказывает им разнородную поддержку, в том числе и посредством разного рода «паранормальных явлений», качество которых далеко выходит за пределы возможностей, открываемых разного рода «духовными практиками» «гуру» Востока и Запада.
Но на протяжении последнего тысячелетия Русь живёт не по общинной этике, и это имеет свои последствия. И поскольку полная искренность, целостность психики (в смысле согласованности и взаимной связанности составляющих её специализированных по предназначению алгоритмов), самоотверженность вплоть до самопожертвования и общинная этика в целом это — то, что не свойственно людям в их большинстве в толпо-“элитарном” обществе, то с переходом от общинности к толпо-“элитаризму” для подавляющего большинства традиционно именуемых «этническими русскими» вход в эгрегор Русского духа закрыт: «Access denied» объективно, даже если у тебя в паспорте на каждой странице будет написано, что ты «этнический русский» в 10 поколениях и слова «Слава России!!!» вытатуированы на груди древнеславянской вязью; либо ритуальный каменный топорик, лично сделанный пра-пра-предком, передаётся на протяжении многих тысячелетий от отца к избранному сыну — наследнику некой древнеславянской знахарской традиции: всё равно — «Access denied», ты — не русский, поскольку эгрегор, называемый «Русский дух», не приемлет твой личный дух.
Однако в эпохи социальных катастроф и военных поражений, когда поток жизненных неурядиц смывает с душ людей всю наносную грязь этических норм толпо-“элитаризма”, большему или меньшему количеству людей удаётся войти в Русский дух, что влечёт соответствующие последствия для тех, кто совершает агрессию против них. Но по свершении действительно чудесных подвигов, в результате которых катастрофа преодолевается, — вследствие возвращения к привычным этическим нормам толпо-“элитаризма”, — снова наступает состояние «Access denied» [43], в результате чего многие герои становятся «бывшими», обывателями, холопствующими или рвущимися к господству над другими, а то и деградируют, становясь частью социального люмпена — «отбросов общества».
Но в истории человечества общинных культур было много, а Русь изначальная только одна из них. Поэтому для того, чтобы понимать, почему Русь — не Восток и не Запад, надо выявить то её своеобразие, которое отличало её от всех прочих общинных культур древности.
Термин «концептуальная власть» следует понимать двояко:
· во-первых, как тот вид власти (если соотноситься с системой разделения специализированных властей), который даёт обществу ;
· во-вторых, как власть самой концепции (Идеи) над обществом (т.е. как информационно-алгоритмическую внутреннюю скелетную основу культуры и опору для всей жизни и деятельности общества).
В первом значении — это власть конкретных людей, чьи личностные качества позволяют увидеть возможности, избрать цели, найти и выработать пути и средства достижения избранных ими по их произволу целей, внедрить всё это в алгоритмику коллективной психики общества, а также и в устройство государственности как системы управления делами общественной в целом значимости на профессиональной основе.
Концептуальная власть — действенная власть и представляет собой высший из внутрисоциальных видов власти в системе «разделения властей».
Все концептуально безвластные — заложники концептуальной власти в обоих значениях этого термина. Именно по этой причине в обществе концептуально безвластных людей невозможны ни демократия, ни права человека. И в этом отношении к демократии Запад — тоже коварнее Востока.
Истинное же народовластие проистекает из того, что адекватные знания, необходимые для воспроизводства в себе самом личностных качеств, позволяющих освоить концептуальную власть в обоих смыслах этого термина, доступны всем и каждому, кто того пожелает.
В древности функцию концептуальной власти несло жречество: об этом в русском языковом коде говорит и само это слово: «Ж» — в древней азбуке называлась «живёте», отсюда функция жречества — жизнеречение.
В отличие от других цивилизаций древности, жречество Руси жило в самом народе и воспроизводилось в преемственности поколений не на замкнуто-клановой основе, а на общенародной; оно не обособилось от народа ни в организационных формах профессионально орденской корпорации знахарей, посвящённых в таимые от прочих знания и навыки, ни в формах особого сословия «духовных», подобно тому, как обособились в корпорации (друиды и шаманы) и в наследственные сословия (брахманы, левиты, попы в России в допетровскую эпоху).
Калики перехожие, волхвы в древней Руси — социально-функционально — ЖРЕЧЕСТВО, и, как свидетельствуют былины и летописи, описывая события эпохи становления в конце первого тысячелетия “элитарной” государственности на Руси, они не были обособленной от общества социальной группой в этот период начала кризиса Руси изначальной.
Жречество, князья и бояре — профессиональные управленцы той эпохи — образовывали собой социальный слой, которой объединял множество компактно проживавших общин в единый Русский люд.
И эта необособленность жречества от народа — наряду с господством общинной этики — главное качество Русской цивилизации, которое во многом аналогично кораническому утверждению: «Бог лучше знает, где помещать своё посольство» (Коран, 6:124) [44]. А замкнутость и иерархичность сословий и каст — помеха осуществлению этого принципа, прямое противодействие общества осуществлению Божьего Промысла.
По существу это означает, что хотя изначальная русская культура и изначальный русский характер возникли в среде, где господствовала ведическая культура, следы и элементы которой культура так называемых «этнических русских» сохранила доныне, но: