О темных лордах и магии крови
Шрифт:
Он вдруг сжал меня в объятиях и срывающимся хриплым голосом продолжил:
— Я, как и все мужчины моей семьи, знал о том, что моя кровь способна обернуться огнем. Но я даже представить не мог, через какой ад придется пройти! Я сгораю изнутри, Риа. Я просто сгораю, но эта адская боль ничто, абсолютно ничто в сравнении с желанием обладать тобой. Много, часто, постоянно. Не разрывая прикосновений, жадно ловя каждый твой стон, не выпуская из объятий!
— Отпусти меня, — попросила едва слышно.
Он обнял еще крепче:
— Напугал? Прости, не хотел. Больше всего боялся напугать тебя, поэтому и схватил первую попавшуюся, я…
— Пусти! — уже не просила — потребовала.
Эльф посмотрел на меня взглядом Норта, и от этого стало в сто раз больнее.
— Отпусти, пожалуйста… — взмолилась практически, — я все пойму и выслушаю завтра… или послезавтра. А сейчас я просто хочу побыть одна. Пожалуйста.
Некромант чуть отстранился, а затем хрипло спросил:
— Тебе так больно от того, что я?..
Не знаю почему, но я честно ответила:
— Да.
Он взял в ладони мое лицо, заглянул в глаза и шепотом спросил:
— Почему, Риа?
По щекам потекли слезы. Просто слезы, и я ответила правду:
— Я не знаю, Норт… Но больно, и очень. Не могу смотреть на тебя. Не могу и все.
Заиграла новая мелодия, я опустила ресницы, позволяя застывшим на них слезинкам скатиться вниз. Норт судорожно вздохнул и простонал:
— Прости.
И что тут сказать? Сказала то, о чем старалась думать:
— Ты мне ничего не должен, Норт. Ничего, вообще. И я не знаю, почему в душе все болит, правда, не знаю. Мне жаль, что ты узнал. Очень жаль, что я не сумела сдержаться. Безумно жаль, что ты увидел меня после… Я завтра буду улыбаться, Норт, правда. Я возьму себя в руки и буду улыбаться и радоваться жизни, а сегодня… отпусти… пожалуйста. Я задыхаюсь от этой боли…
Но Норт продолжал держать, хуже — снова взял и прижал к себе.
— Отпусти, — рыдание вырвалось на последнем слове, — отпусти, пожалуйста.
И Дастел разжал руки.
Я отшатнулась от него в тот же миг. Сталкиваясь с танцующими парами, шатаясь, дошла до дверей, за которыми был еще один бальный зал, вошла, прикрыла за собой створки…
А после сползла по стене на пол и тихо заплакала. И мне уже было неважно — права я или нет, имею ли право или нет… я просто плакала, обнимая колени, плакала от жалости к себе, к Норту, от того, что так и не поговорила с Риком… И где его теперь искать?
Едва слышный звук шагов, шорох ткани, и возле меня, закрывшей рот ладонями, в стремлении скрыть от посторонних ушей истерику, на корточки опустился эльф номер два. Белоснежный платок он протянул молча и, лишь когда я взяла протянутое, тихо спросил:
— Неужели ты действительно влюбилась?
— А вы полагаете, у слез может быть только одна причина? — спросила, вытирая мокрые ресницы.
Эльф в черном усмехнулся и поинтересовался:
— Какой ответ желаешь услышать: неожиданно правдивый или ожидаемо-пафосный?
Напряженно глядя на него, честно призналась:
— Первый.
Улыбнувшись так, словно одобряя мой выбор, мужчина сообщил:
— Практически всегда единственная причина слез — жалость к себе.
Хотела было возразить, но вдруг поняла, насколько этот эльф прав. И жестокая правда причин моей истерики заключалась в том, что мне было жалко себя. Просто безумно жалко себя… суровая, обидная, но правда. Окончательно стерев остатки слез, я все же попыталась реабилитироваться пусть хоть в глазах незнакомого эльфа и уточнила:
— Вы сказали «практически всегда», значит, бывают исключения, да?
— Нет, — он продолжал смотреть на меня с улыбкой, — просто немного смягчил формулировку, щадя твои чувства.
Это было…
— Вы очень добры! — возмущенно сообщила я.
— Стараюсь изо всех сил, — заверил он.
— А силы-то некромантские, соответственно — стараний ноль, — уже даже ничуть не обижаясь, заключила я.
— Примерно так. Как насчет последнего танца? — Эльф поднялся, протянув мне руку.
Но, отрицательно покачав головой, я осталась сидеть на полу, собирая по кусочкам себя, свое самообладание, гордость, в конце концов, и осознание того, что с самообладанием у меня примерно такие же проблемы, как и с сообразительностью.
— Знаете, — тихо произнесла я, — я тут еще немного посижу, успокоюсь, а потом пойду искать Рика.
Демонстративно выслушав, мужчина сообщил:
— Плохой план.
После чего направился к дверям, ведущим в общий зал, и, распахнув их движением руки, расслабленно хищной походкой пошел к столикам с напитками. А я… потрясенно сидя на полу, с ужасом смотрела в зал, в котором теперь танцевали лишь… призраки. Безмолвно, бесшумно, без соприкосновения с полом. Сотни и сотни призраков тех, давно погибших эльфов, что двигались в десятки раз грациознее недавних, принявших их облик некромантов…
— Бал завершен, — раздался уверенный голос того, кто все еще хранил облик создателя этого чуда. — Все адепты возвращены в свои учебные заведения, кости в склепы, ну и прочее. Так что искать кого-либо смысла уже нет.
И эльф вновь направился ко мне с двумя бокалами золотого игристого вина в руках.
«Рик…» — тоской отозвалось в душе.
И вместо боли и обиды, причем обиды на саму себя, я почувствовала злость на Норта. За то, что солгал, и из-за его обмана я с Риком даже не поговорила. И если все остальное теперь, когда мне так открыто указали на причину моих слез, потеряло значение, то вот за Рика было обидно. Норт знал, почему я так сильно хотела на этот бал. Прекрасно знал!
— Изменчивость — вот то единственное, в чем неизменны женщины, — насмешливо произнес подошедший ко мне эльф.
Мрачно взглянув на него, я спросила:
— Очередная суровая правда?
— Нет, — он рассмеялся, — просто забавно наблюдать за сменой эмоций на твоем личике. Поднимайся, пить особенное вино сидя на полу — не самое лучшее решение.
— Личико не мое, — напомнила я, продолжая сидеть на полу.
— Эмоции твои, — улыбнулся мой собеседник. — Поднимайся, я не уверен, что сидеть на этом полу сейчас безопасно.