О теории прозы
Шрифт:
Толстой, заинтересованный вопросами брака, окровавленный этими вопросами, изрубленный ими человек, судит Катерину, проститутку, и другого человека, Анну Каренину, – судит и определяет кары, не так, как царский суд.
Листья и птицы летят по-разному, перерешая войны и любовь эпохи.
Татьяна Ларина человек, которого Пушкин называет идеалом.
Таня прочла те же книги, которые читал Евгений Онегин.
Вот библиотека героя.
Эти книги читала и над ними думала героиня, которая могла бы оказаться
Женщины того времени уже умели быть не робкими.
На Страстной площади Достоевский говорил о Пушкине и вмешался в историю Татьяны Лариной и даже повторил слова героини, а она не всегда была героиня.
Татьяна Ларина поехала не просто в Москву, она поехала в Москву на «ярмарку невест», где она была товаром.
Достоевский говорит о Татьяне Лариной: вот возможная жена Онегина, говорит о том, что ее ласкает двор, – так человек, который был на каторге, Достоевский, человек другого времени, перерешает, пересуживает дело, со времени которого прошло не так много лет, но так много эпох.
В китайских новеллах участвуют многоразличные спорящие друг с другом боги, участвуют молодые люди, не выдержавшие экзаменов, и лисы-оборотни, а это женщины.
Мы должны говорить об этой культуре так, спорить с ней так, как самолеты и поезда спорят о скорости.
Как спорят колеса с рельсами.
Достоевский говорил про Пушкина, а в это время – и мы об этом мало вспоминаем, – на Петровской линии в увеселительном саду стояла копия памятника Пушкину, и она была обвешана электрическими лампочками, едва ли не первыми электрическими лампочками в мире – созданными у нас в Москве.
Электрическими лампочками, завоевавшими мир.
И два Пушкина разного времени слушали разных людей – осуществленные в разное время из разного материала.
Пушкин был освещен светом будущего.
Был способный и вредный человек Булгарин.
Он отстал при отступлении русской армии из Москвы.
Это был человек способный, усталый и благоразумный.
И он каким-то образом оказался в горящем и ограбленном городе.
Как-то он начал писать.
Писал не очень плохие, даже умелые романы.
Писал пасквили на Пушкина.
Булгарин считал, что фамилия Чичиков, а эту фамилию придумал Гоголь, что эта фамилия придумана не очень удачно.
Он издевался над человеком, который потом сохранит имя Булгарина, как сохраняют при раскопках грязь, оставшуюся от какого-то неудачного поколения.
Был другой деятель мелкой прессы – Лейкин.
Лейкин издавал журнальчик «Осколки» – ему все казалось разбитым, но приходится ходить и по осколкам.
Антон Чехов и его брат Александр и брат Николай работали в «Осколках».
Работали задешево.
Николай был талантливым художником.
Александр был образованным человеком, который тоже имел своеобразный талант.
И я снова повторю, что Толстой через много десятилетий говорил про Антона Павловича Чехова, что с чисто художественной стороны Чехов талантливее его, Толстого. Но Чехов не религиозен, прибавляет Толстой неизменно с укоризной.
И это писалось и говорилось создателем «Войны и мира».
Владелец «Осколков» Лейкин говорил про себя – если бы не я, то и Чехов бы не появился.
Эх вы, говорил он и считал это очень смешным, эх вы, Чеховы.
Эта фамилия, пришедшая с улицы, казалась ему такой же неудачной и странной.
Была мелкая литература.
Но литература эта росла на такой земле, что помогала великой русской литературе.
А.П. Чехов написал рассказ.
Студент в меблированных комнатах застрелился.
Застрелился он потому, что против своей воли насплетничал в каких-то полицейских верхах.
Говорил то, чего не надо было говорить.
Оправдывался он тем, что этому его научили в детстве.
На маленькую ошибку ему говорили, – признавайся, и тебе ничего не будет.
Иван Павлов, великий обновитель науки, говорил, что к подлости можно действительно приучить небольшими прощениями; и большой подлости можно подвести прощением ступенек длинной лестницы.
Этот чеховский рассказ интересен как опыт его взгляда на человека – Чехов перерос свое время.
Один брат, художник, умер.
Сын другого брата стал великим актером.
Он умер, заблудившись в Америке.
Выращивать жизнь, выращивать свободную жизнь трудно.
Антон, которого сильно бил отец, мелкий лавочник, – Антон любил отца.
И братья любили.
Они пели в церквах очень сложные вещи, чтобы угодить отцу.
Возможности новой металлургии основаны на обрывках, на отрезках, на металлическом мусоре, на порошке – и это реальная вещь.
Антон Чехов тот человек, который победил мир, показав ему – зеркалами – все человечество.
Высокие надежды на неизбежность будущего присущи великому искусству, и искусство оправдывает бедное человечество так, как Чехов оправдал женщину, которая сменила несколько мужей в одних и тех же комнатах, комнатах как будто одинаковых.
Женщина любила, она находила в каждом человеческое, и не было в этом насилия; и соседи называли ее вульгарным именем – Душечка.
Вот эту новеллу Толстой считал драгоценностью.
Толстой говорил, что Душечка так же нужна будет человечеству, как Санчо Панса.
Человек, он всю жизнь был голодным, шел за своим ослом – человек этот был так умен, что Дон Кихот, господин его и друг, говорил, что он, Санчо, верит во все и в ничто.
Высокий, худой человек, рыцарь, говорит о как бы драгоценном человеке.