О вас, ребята
Шрифт:
— Це-пи! — говорил Федя и подносил к носу Мохнатки необгоревшую спичку.
— Це-пи! — повторял он и разбрасывал все спички по нарам.
Щенок подхватывал первую попавшуюся спичку и тянул морду к Феде.
— Нет! Не то!
Он недовольно качал головой. Волновалась и подрагивала губами Диана. Однажды она удивила Федю своей сообразительностью. Оттолкнув носом Мохнатку, она сама подобрала негорелую спичку и выплюнула ее на колени мальчонке.
Охваченный радостью, Федя даже забыл приласкать собаку. Он несколько раз заставил Диану найти и принести негорелую спичку. Потом он спрятал спички в карман, указал
— Це-пи, милая! Це-пи!..
Диана посмотрела на него, соскочила с нар, открыла лапой дверь и убежала.
В то утро Федя не дождался возвращения собаки. Вскоре послышалась зычная команда, и пленных погнали на дорогу.
То же самое повторилось и на следующее утро и еще два раза. Диана послушно уходила из барака, но спичек не приносила.
На пятый день Федя уже перестал надеяться, но все же послал собаку, прошептав ей, как заклинанье, свое короткое «це-пи!» Диана вернулась с коробком в зубах.
Федя так обрадовался, что поцеловал собаку в шершавый холодный нос.
В тот же день спички были припрятаны в тайнике подпольной организации рядом с толом и обрывками бикфордова шнура. Теперь у пленных было готовое к действию оружие.
«Центральная тройка» наладила связь с заключенными соседнего концлагеря, которые выполняли работы внутри туннеля. Сведения, полученные оттуда, были неутешительны. Для тех, кто работал под землей и ближе соприкасался с секретами строившегося завода, фашисты установили еще более зверский режим. Их бараки стояли в глубоком ущелье, над которым нависала каменная громада скалы. От пленных даже не считали нужным скрывать, что по окончании работ скалу подорвут и все они вместе с бараками будут погребены под обвалом.
«Центральной тройке» удалось узнать, что основной запас взрывчатки, которая шла на строительство дороги и другие подрывные работы, был сосредоточен в каземате в десяти метрах от входа в туннель. Каземат был двойной: в передней части, отгороженной от туннеля железной решеткой, постоянно дежурили два автоматчика, а дальше виднелась бронированная дверь. За ней и хранились взрывчатые вещества. Добраться до них не представлялось никакой возможности.
Накопленного пленными тола не хватило бы даже на то, чтобы обрушить туннель. Но если с помощью этого тола подорвать основной запас взрывчатки, то завод заработал бы не скоро. И «центральная тройка» решила искать подступы к подземному каземату.
Одновременно с этим в соседний концлагерь передали запрос: как быть, если подвернется случай подорвать завод днем, во время работы? Иными словами, готовы ли пленные умереть от руки своих же товарищей? Ответ пришел через неделю. «Вызываем огонь на себя. Хоть сегодня. Координаты известны. Смерть фашистам».
Федю оберегали, но он чувствовал, что находится в центре каких-то больших событий. Ведь не случайно потребовались спички! Он догадался, что у женщин есть тол. И Федя мечтал о том часе, когда ненавистная казарма с гитлеровцами взлетит на воздух. Он был уверен, что подорвут именно казарму. «Только бы Дианы там не было!» — думал он и старался подольше удерживать собаку в бараке.
А Мохнатка рос с каждым днем. Он уже научился выполнять многие приказания своего маленького хозяина: бежал туда, куда указывал ему Федя, ложился, сторожил плошку с жидкой бурдой, по команде «ма!» несся к Диане. Уходя утром на работу, Федя внушительно говорил Мохнатке:
— Останешься один. Не балуй! Лежать!
Мохнатка послушно укладывался на нарах, протянув голову между передними лапами, и замирал. В такой позе и заставал его Федя, вернувшись вечером. Вставал ли Мохнатка в течение четырнадцати часов или спал все это время, оставалось тайной. К приходу Феди он всегда был сыт, а однажды на нарах оказалась обглоданная кость. Диана ли принесла ее, или сам Мохнатка раздобыл лакомый кусочек, — никто не знал.
За пределы концлагеря Мохнатка попал на четвертый месяц жизни.
Федя давно подумывал забрать его с собой, но не решался: боялся, что гитлеровцы пристрелят или отнимут собаку. Желание не расставаться с другом победило осторожность. Федю успокаивало одно соображение: лагерная охрана давно знала о щенке и не трогала его. Так Мохнатка появился в колонне пленных.
В тот день произошло еще одно событие. С севера, куда прокладывали дорогу, донеслась канонада. У многих дрогнули сердца от радости. О положении на фронте до концлагеря доходили весьма смутные и путаные слухи. Фронт казался недосягаемо далекой линией, до которой много тысяч километров. И все же сердца радостно забились: «А вдруг!» Глаза обратились в сторону охранников. Пленные хотели по их лицам определить, что означают эти звуки. Гитлеровцы были спокойны. По отдельным словам, которыми они обменялись, пленные поняли, что это не канонада, а отзвук взрывных работ. Дорогу прокладывали с двух сторон.
К осени два отрезка горной автострады соединились.
В полдень по новой дороге проехало начальство. В третьей машине сидел Загер. Над бортом торчала голова Дианы.
Мохнатка, который вместе с пленными стоял на обочине дороги, весело тявкнул и рванулся к машине.
— Лежать! — испуганно крикнул Федя.
Щенок замер, нервно подергивая хвостом. А Диана только повела головой и промчалась в машине мимо.
Федя не придал значения этому случаю. Но порыв Мохнатки был замечен другими пленными. Женщины из «центральной тройки» переглянулись.
Получилось так, что, возвращаясь в концлагерь, номер 777 опять оказался рядом со знакомой женщиной.
— Федя, — не глядя на него, проговорила она. — Слушай меня внимательно.
И Федя узнал все, что предстояло ему сделать.
В бараке он забрался на нары, обнял в темноте Мохнатку и зашептал ему в ухо, не чувствуя побежавших по щекам слез:
— Можешь кусить меня! Ну, куси! Со всей силы! До самой кости! Только не думай, что я нарочно… Я говорил, лучше сам пойду… И пошел бы! Да не пройти туда никому! Один ты сможешь!..
Мохнатка слизывал со щек Феди соленые слезы и беззаботно пощелкивал зубами, мягко хватая его за пальцы.
Когда барак заснул, Федя вытряс из кармана кучу мелких камешков, оторвал рукав от своей рубашки, ссыпал в него камешки, связал концы рукава и натянул этот хомут на шею щенка.
— Приучайся!..
С открытием дороги дел у Загера добавилось. На завод часто наведывалось высокое начальство. Приходилось встречать приезжих и сопровождать до туннеля. Там, у решетчатых железных ворот, гостей принимал начальник строительства. Загер возвращался в лагерь. В этих поездках с ним всегда была Диана.