О вечном: о любви, о воровстве, о пьянстве...
Шрифт:
Оба плачут. Первый:
– А какая красавица! Глаз не оторвать. Да что говорить – редкая женщина. Какие ее последние слова были?
Второй:
– Слова?.. Последние слова были: «Пошел ты к черту». Собрала чемодан и ушла... без пятнадцати десять.
– Куда?
– Неизвестно.
– Почему ушла?
– Непонятно. Совсем последние слова были: «Надоели твои пьянки-гулянки».
– И всё?!
– Всё.
– Ушла ни с того ни с сего?
– Ни с того ни с сего. Взяла и ушла. – Рыдает. – Это какая-то страшная тайна!
– Не
Этюды
Призвание
На перекрестке улиц Скобяной и Керосиновой случилось дорожно-транспортное происшествие. Столкнулись шестерка, семерка и восьмерка. По результатам медэкспертизы, все трое – трезвые, но у одного зрение минус шесть, у другого – минус семь, у третьего – минус восемь и врожденная боязнь движения. Каждый из них по-своему трактовал сигнал регулировщика, страдающего болезнью Паркинсона.
Всего на сегодня в стране не своим делом занимается сто сорок один миллион человек.
Иллюзия
Киллер Хорек как вкопанный замер перед копией картины Леонардо да Винчи «Мона Лиза».
Служащая галереи Мария Степановна чуть заметно – подражание Моне Лизе – улыбнулась: вот еще один отойдет от картины другим человеком.
Киллер мучительно вспоминал: «Где я мог видеть эту бабу?»
«Душа его, – думала Мария Степановна, – светлеет».
«Заложит, если не вспомню», – думал Хорек.
«Велика сила искусства», – думала Мария Степановна.
«Вспомнил! – просиял Хорек. – Скупщица краденого».
«Свершилось!» – просияла Мария Степановна.
Они взглянули друг на друга. «Дура», – подумал Хорек. «Ангел», – подумала Мария Степановна.
Коммунизм – это не когда за каждым углом распивочная и публичный дом.
Коммунизм – это когда распивочная и публичный дом не за каждым углом.
Такое впечатление, что по расписанию у нас происходят только аварии.
Чем астрологи отличаются от историков? Ничем. Просто астрологи пытаются отгадать наше будущее, а историки – наше прошлое.
Работники невидимого фронта одержали невиданные победы над неведомыми дельцами теневой экономики. Результаты победы тоже... никто никогда не увидит.
Мы рождены, чтоб сказку сделать... Чернобылью!
На живца
Вечером вчера припозднился немного, иду переулками, чтобы дорогу сократить, из подворотни выскакивает парень – лицо глупое-глупое, дурак дураком... в руках две шубы собольи. Подмигивает мне, говорит:
– Контейнер с мехами развалился, народа никого! – И убежал.
Я остановился, думаю: если сейчас, как положено честному человеку, позвонить в милицию, могут потом объявить благодарность. А если не звонить, но прихватить две шубы, можно потом лет пять ничего не делать... Если позвонить, думаю, могут приехать оборотни в погонах, тогда ни шубы, ни благодарности. А если не звонить и взять не как дурак, две шубы, а как умный – четыре, то потом вообще можно ни о чем не думать.
Но не звонить, думаю, нехорошо. Лучше позвонить, чтобы совесть была чиста, но адрес дать неправильный. Тем более, думаю, милиция может ночью и не выехать – опасно... А может и выехать, но не рисковать и приехать не по тому адресу, который я назову, и тогда окажется как раз здесь.
Стою, не знаю, что делать. И вдруг вспомнил – жена утром ела, ела геркулесовую кашу и вдруг ни с того ни с сего говорит:
– Видимо, у меня никогда уже шубы не будет, видимо, всю жизнь голой прохожу.
И весь день ее голос в ушах. Главное – объявляется не к месту. В обед хотел себя побаловать, взять салат из капусты, вдруг ее голос:
– Козлы капусту едят, так у них жены в шубах ходят.
Короче, стою думаю, как быть-то: взять нехорошо... не взять – еще хуже; взять – потом полжизни жалеть об этом, не взять – всю жизнь жалеть.
Вдруг голос:
– Хватит думать-то! Будь как все.
А как, думаю, все? Тоже от случая зависит. В некоторых случаях, когда украсть нечего, все честные, а в случаях, когда есть что украсть и темно, кое-кто может и украсть.
Нет, думаю, не буду я как все. Честь дороже жизни. А жена – что же... она поймет всё и еще будет мною гордиться.
Тут голос:
– Видимо, голая родилась, голая и умру.
Дальше плохо помню. Но вроде со стороны подворотни кто-то крикнул... не то «Люди добрые, помогите!», не то «Кому шубы нужны?»
Вбегаю в подворотню – там несколько человек с монтировками. Спрашивают:
– За шубами?
– Да.
– Раздевайся.
И среди них тот дурак дураком с двумя шубами.
– За что, – спрашиваю, – ребята?
Они:
– Не зарься на чужое.
– А вы как же?
– Мы, – говорят, – не всех раздеваем, только самых вороватых. Вот он семнадцать раз выбегал с шубами, а сюда зашли только пятнадцать человек, ты шестнадцатый.
У меня волосы дыбом – до чего дошло у нас воровство, до воровства на живца!
Сняли с меня всё. На дворе ноябрь. В ботинках, трусах, майке пришел домой.
Жена дверь открыла... сказала:
– Я в гроб без шубы лягу, но и ты у меня зиму проходишь без пальто.
Граждане, и кто за всё в ответе, и кто простые безобидные люди, хватит вам всем... воровать-то!
Репей
Мне на день рождения друзья скинулись и ото всех сделали один подарок, но очень хороший... горшок с цветком.