«О восьми лукавых духах» и другие аскетические творения
Шрифт:
«Увещание к монахам» И. Кастен считает неподлинным творением преп. Нила. Перевод этого собрания сентенций на русский язык был сделан свт. Феофаном и помещен в «Добротолюбии». В предлагаемой читателю книге мы публикуем собственный перевод. Это произведение посвящено духовной брани — борьбе с помыслами, цель которой — укрепление души и ее мысленной и волевой силы: «уничтожить в себе памятование о том, что приводит в движение страсти… чтобы со временем одержать верх, с каждым днем умаляя силу с ним борющегося и увеличивая свою собственную». В итоге, успешно искореняя внутреннее зло, нужно сделать добродетели в своей душе навыком — устойчивым складом души, «так что последняя от упражнений ежедневно преуспевает в зрелости и навыкает одолевать противников. Так привычка переходит в навык, а навык обращается в природу и приобретение соблюдает непреложным для приобретшего». Автор настойчиво предупреждает читателя, что необходимо быть внимательным к своему внутреннему миру — помыслам, мысленным грехам, так как «из всего этого мы научаемся, что малые и ничего не значащие грехи доводят нас до больших грехов и равнодушие к грехам малым пролагает путь грехам тягчайшим».
Заключает книгу перевод на русский язык краткого трактата преп. Нила (иногда приписывается также Евагрию Понтийскому) под названием «Об
Произведения, изданные первоначально на греческом языке в издании «Патрологии» Ж.-П. Миня [12] , снабжены в тексте соответствующими номерами колонок-страниц в квадратных скобках. Дореволюционный перевод ТНС был в некоторых местах отредактирован в соответствии с греческим текстом и выстроен в том порядке, в котором творения помещены в издании Миня.
11
Данный текст, содержащийся в двух Парижских кодексах (Paris, gr. 1188 + 1066) был впервые издан П. ван ден Веном в 1908 г.: P. van den Ven. «Un opuscule in'edit attribu'e `a S. Nil» // M'elanges Gode-froid Kurth. Vol. 2 [M'emoires litt'eraires, philologiques et arch'eologiques]. Li`ege: Facult'e de Philosophie et Lettres de PUniversit'e de Li`ege, 1908. P. 76, 78, 80.
12
Patrologiae cursus completus graecae (далее — PG.).T. 79. Paris, 1863.
Редакция надеется, что книга принесет духовную пользу читателям, как монашествующим, так и мирянам, поможет им во внутреннем совершенствовании и в более глубоком усвоении древнего святоотеческого аскетического наследия, неотъемлемой частью которого являются творения преп. Нила.
П. Доброцветов
Преподобный Нил Синайский
О восьми лукавых духах
[PG. T. 79. Col. 1145]
О ВОСЬМИ ЛУКАВЫХ ДУХАХ
1. О чревоугодии
Глава 1
Начало плодоносил [растения] — цветок, и начало [аскетического] делания — воздержание. Господствующий над чревом умаляет силу страстей, а преодолеваемый желанием снедей увеличивает силу сластолюбия. Начало язычников — Амалик, и начало страстей — чревоугодие. Пища огню — дрова, а пища чреву — снеди. От множества дров возгорается великое пламя, а множество снедей питает похоть. Пламень ослабевает с оскудением горючего вещества, а скудость снедей приводит в бессилие похоть. Кто овладел челюстью, тот избил иноплеменников и без труда развязал узы на руках своих (см. Суд. 15:14). Избиение челюстное (Суд. 15:17) произвело источник воды, и доведенное до бездействия чревоугодие породило деятельное созерцание. Кол кущный (Суд. 4:21), пронзив челюсть, умертвил врага, а слово воздержания умертвило страсть. Пожелание снеди породило преслушание (Быт. 3:6), а усладительное вкушение изгнало из рая. Многоценные снеди услаждают гортань, но питают и неусыпающего червя невоздержания. Отощавшее чрево приготовляет к тому, чтобы бодрствовать в молитве, а пресыщенное наводит глубокий сон. Трезвенны мысли при сухоядении, а жизнь роскошная погружает ум в глубину. Молитва постника — воспаряющий птенец орла, а молитва упивающегося, отягчаемая пресыщением, увлекается вниз. Ум постника — светлая звезда на чистом небе, а ум упивающегося — в затмении среди безлунной ночи. Туман скрывает солнечные лучи, а грубые испарения съеденных яств омрачают ум.
Глава 2
Замаранное зеркало не передает вполне отобразившегося в нем образа, и сила мышления, притупленная пресыщением, не приемлет в себя вёдения Божия. Невозделываемая долго земля порождает терния, и ум чревоугодника произращает срамные помыслы. Невозможно найти аромат в нечистотах, и в чревоугоднике — благоуханий созерцания. Око чревоугодника высматривает, где пиршества, а око воздержного — где собрания мудрых. Душа чревоугодника вычисляет дни памяти мучеников, а душа воздержного подражает их жизни. Боязливый воин трепещет от звука трубы, возвещающей битву, а чревоугодник — от проповеди о воздержании. Чревоугодливый монах — данник своего чрева и под бичом выплачивает [Col. 1148] ежедневный налог. Торопливый путник скоро достигнет города, и воздержный монах — умиренного состояния. Медлительный путник останавливается на ночлег в пустыне под открытым небом, и монах-чревоугодник не придет в дом бесстрастия. Курение фимиама благоуханием наполняет воздух, и молитва воздержного — Божие обоняние. Если предашься пожеланию снедей, то ничего не будет достаточно к удовлетворению сластолюбия, потому что желание снедей есть огонь, всегда приемлющий горючее вещество и всегда пламенеющий. Достаточная мера наполняет сосуд, а чрево, и расседшись, не скажет: «Довольно!» Воз деяние рук обратило в бегство Амалика (Исх. 17:11), и возвышенные деяния покоряют плотские страсти.
Глава 3
Истребляй в себе все, что дает дыхание пороку, и с силою умерщвляй плотские члены свои. Как убитый враг не внушает тебе страха, так умерщвленное тело не возмутит твоей души. Мертвое тело не чувствует боли от огня, и воздержный — удовольствия от омертвевшей похоти. Если поразишь египтянина, то скрой его в песке (ср. Исх. 2:12) и по случаю преодоления страсти не утучняй тела. Ибо как сокрытое в тучной земле дает росток, так в утучненном теле расцветает страсть. Потухающий пламень от вложенных в него сухих сучьев снова делается ярким, и угасшее сластолюбие воспламеняется от пресыщения снедями. Не жалей тела, жалующегося на бессилие, и не утучняй его дорогими снедями. Если придет оно в силу, то восстанет на тебя и поведет с тобой непримиримую брань, пока не пленит твою душу и не предаст тебя в рабы страсти блуда. Скудно питаемое тело — обузданный конь и никогда не сбросит с себя всадника, потому что конь, сдерживаемый уздою, уступает и повинуется руке возницы, а тело укрощается голодом и бдением и тогда не рвется из рук восседающего на нем помысла, не ржет, движимое страстным устремлением.
2. О блуде
1
Глава 4
Воздержанием порождается целомудрие, чревоугодие же — матерь невоздержности. Елей питает пламень светильника, а обращение с женщинами возжигает огонь сластолюбия. Напором волн обуревается ненагруженный корабль, а блудным помыслом — невоздержный ум. Блуд возьмет в помощники себе пресыщение, потому что разойдется с ним2, станет заодно с противниками и до конца будет сражаться вместе с врагами. Кто любит безмолвие, того не уязвят стрелы врага, а кто смешивается с толпой, тот часто получает раны. Воззрение на женщину — ядовитая стрела, уязвляет душу, вливает в нее яд и чем продолжительнее, тем большее производит загноение. Кто охраняет себя [Col. 1149] от этих стрел, тот не ходит на народные собрания, не предается рассеянию на празднествах. Ибо лучше спокойно оставаться дома и пребывать в молитвах, нежели, думая почтить праздник, сделаться скорой добычей врагов. Избегай свидания с женщинами, если хочешь быть целомудренным, и не давай им свободы когда-либо доверяться тебе. Ибо вначале или действительно имеют, или лицемерно оказывают уважение, а впоследствии бесстыдно отваживаются на всё; при первом свидании поникают они взором долу, говорят кротко, с состраданием проливают слезы, бывают пристойно одеты, горестно воздыхают, предлагают вопросы о чистоте и со тщанием слушают. Видишь их во второй раз, и взор их поднят несколько выше, а в третий — смотрят уже, бесстыдно улыбаясь, даже разливаются громким смехом; наконец, приходят нарядные, ясно выказываются пред тобою, такой вид дают взгляду, который возвещает страсть, поднимают брови, не оставляют в покое ресниц, обнажают шею, во всем теле обнаруживают негу, произносят слова, ласкающие страсть, самым выговором стараются обольстить слух, пока всеми силами не опутают душу. И делается это для тебя крючком, уловляющим в смерть, хитросплетенною сетью, влекущею в погибель. Да не введут же тебя в обман скромными речами, потому что в них сокрыт вредоносный звериный яд!
Глава 5
Подойди лучше к горящему огню, нежели к юной женщине, когда и сам ты юн, потому что, приблизившись к огню и почувствовав боль, тотчас отскочишь прочь, а разнежась от женских речей, не сразу отойдешь. Разрастается трава, растущая при воде, и страсть распутства — в сообществе с женщинами. Кто наполняет чрево и обещается быть целомудренным, тот подобен утверждающему, что остановит силу огня, попаляющего солому. Как невозможно удержать стремительность огня, разливающегося по соломе, так невозможно остановить стремление к распутству, воспламеняемое при пресыщении. Столп поддерживается основанием, а страсть блудная — пресыщением. Обуреваемый корабль поспешает в пристань, и целомудренная душа ищет пустыни. Корабль убегает от морских волн, угрожающих опасностью, а душа — от женских лиц, причиняющих погибель. Вид нарядной женщины потопляет хуже волны. Из [морских] волн по любви к жизни можно еще выплыть, а обольстительный вид женщины убеждает пренебречь и самою жизнью. Пустынный куст безвредно избегает огненного пламени, и целомудренный вдали от женщин не воспламеняется страстью распутства. Как воспоминание об огне не жжет мысли, так и страсть не имеет силы, когда нет для нее пищи.
Глава 6
Если помилуешь неприятеля, то будет у тебя враг, и если пощадишь страсть, то восстанет на тебя. Воззрение на женщину невоздержного возбуждает к сластолюбию, а целомудренного располагает [Col. 1152] к прославлению Бога. Если страсть при встречах с женщинами будет оставаться в покое, не верь обещаемому ею бесстрастию. Ибо и пес, окруженный толпою, машет хвостом, а вышедши из толпы, показывает свойственную ему злость. Когда воспоминание о женщине делается бесстрастным, тогда заключай, что вступил ты в пределы целомудрия. А когда представляемый тобою образ ее побуждает к лицезрению и стрелы ее касаются души твоей, тогда думай о себе, что ты еще вне добродетели. Но и в первом случае не останавливайся на таковых помыслах и мысленно не беседуй долго с женским образом, потому что страсть любит возвращаться назад и опасность близка. Как соразмерное плавление очищает серебро, а продолженное сверх меры производит в нем утрату, так целомудренный навык портится от долговременного представления в мыслях женщины. Недолго беседуй с явившимся тебе лицом, чтобы не зажгло в тебе пламени сластолюбия и не запалило гумна души твоей. Как долго остававшаяся в соломе искра производит воспламенение, так продолжительное памятование о женщине возжигает похоть. [Col. 1153]
3. О сребролюбии
Глава 7
Сребролюбие — корень всех зол (1 Тим. 6:10): как худые ветви, питает оно прочие страсти и не дает засыхать тому, что от него процвело. Кто хочет истребить страсти, тот пусть исторгает корень, а пока остается сребролюбие, не сделаешь себе пользы, отсекая ветви, потому что, если и будут отсечены, скоро опять вырастут. Многостяжательный монах — корабль, перегруженный и легко потопляемый в мятущихся от бури волнах. Как кораблю, в котором открылась течь, прибавляет опасности каждая волна, так многостяжательный больше и больше утопает в заботах. Монах нестяжательный — хорошо снаряженный путник, который на всяком месте находит себе пристанище. Монах нестяжательный — орел, парящий высоко, который тогда только опускается вниз за пищею, когда вынуждает потребность. Таковой выше всякого искушения, смеется над всем нынешним, поднимается ввысь, удаляется от всего земного, обитает вместе с горними, потому что легки у него крылья, не обременены заботами. Пришла скорбь — и без печали оставляет он место; настигла смерть — благодушно преселяется отсюда, потому что никакими земными узами не связал душу. А многостяжательный связан попечениями и, как пес, привязан цепью: если принужден переселиться, несет с собою тяжкое бремя и бесполезную скорбь — воспоминание об имуществе; уязвляет его печаль, и сильно мучается он в мыслях. Оставил он имущество? Терзает его печаль. Если пришла смерть к нему, с жалостью оставляет настоящее, отдает душу — и глаз не отводит от того, что имеет у себя; насильно влекут его, как беглого раба; разлучается с телом, но не разлучается с имением; сильнее влекущих удерживает его страсть.