Оазис человечности 7280/1. Воспоминания немецкого военнопленного
Шрифт:
На чистку картошки мне теперь не попасть, зато санитар Ганс из лазарета устроил мне «приработок» — в сортирной команде, чистить клозет у них на четвертом этаже; канализации там нет. Черпаком на длинной ручке содержимое выгребают в бак и уносят в подвал, выливают в общий сортир. Через каждые три-четыре дня, но только ночью. Нас трое, двое несут бак, один остается чистить заведение. Два-три часа уходят на эту «гигиену», как зовут Иваны сортирную работу, — вместо сна. Но за нее дают дополнительно 200 грамм хлеба, порцию супа и немного пшенной каши. Чего ни станешь делать, чтоб наполнить голодное брюхо. У Ганса бывает для нас и сюрприз: лазарет получает молоко и благодаря Гансу достается по кружке и нам. Все это, разумеется, тайно.
Вот сегодня только вернулись с работы, а Ганс уже зовет сортирную команду. К нашей докторше приходила подруга, ей понадобилось в уборную, и вот она уронила туда очки… Ганс пробовал их выудить — безуспешно. Теперь мы втроем, получив специальное разрешение, осторожно достаем содержимое, черпак за черпаком, внимательно рассматривая… Несмотря на все старания, очков не находим. Может, госпожа офицер ошиблась? Была без очков, когда пошла в уборную? Ганс идет докладывать докторше о постигшей нас неудаче. И там выясняется, что очки уже нашлись. Они у нее в трусы завалились, что ли? И мы смеемся во все горло, хоть работа была на редкость вонючей. Зато каждый получает от докторши пригоршню яблок, этому цены нет!
ВОРУЕМ МЫЛО
Вот уже несколько дней, как я работаю на складе, откуда развозят лекарства по всем аптекам города. Каждый день с шести утра до семи вечера разъезжаю на конной повозке по всему городу; хорошая легкая работа. «Караулит» меня и правит лошадью, сидя на козлах, старый еврей; он же дает мне указания. Зовут его Алешей, он веселый малый. По дороге приветствует с козел друзей и знакомых, всегда с улыбкой. Для каждого у него найдется, кроме «Добрый день!», веселая шутка. По дороге к аптеке иногда отношу пакет кому-то в квартиру. Сначала я думал, что так врачам доставляют заказанные лекарства, ан нет: это наш Алеша обделывает свои личные гешефты.
Вот он опять встретил знакомого. «Здравствуй, мой дорогой, ты сюда погляди — я еду с Гитлером!». (Как и многие другие русские, первую букву этого имени он произносит неправильно.)
«Эх, Витька, — так он зовет меня. — Гитлер был глупый человек. Поступал бы он хорошо с евреями, была бы ему хорошо война. А Гитлер убил много-много евреев, сделал из них мыло. Гитлер был совсем глупый человек. — Он разводит руками и декламирует с легким поклоном: — И вот я ехать с Гитлером!»
Наступает звездный час Алеши. На станцию пришли вагоны с туалетным мылом. Без упаковки, навалом, десятки тысяч кусков мыла! И это мыло надо возить к нам на склад, наверное, и в другие места. Это же мечта любого военнопленного — иметь кусок такого мыла, иметь возможность хоть раз вымыться по-настоящему.
Алеша посвящает меня в свои планы. «Витька, ты мой хороший друг, ты мне помогать, ты смотреть, куда мыло…»
…Пленные грузят мыло на машины, не представляю себе, чтобы все оно попало, куда назначено. Коробок или другой тары у нас нет, значит — куски туалетного мыла навалом в кузов или на телегу, на которых до этого возили песок или уголь. «Витька, — командует мой старшой, — ты и камрады грузить телегу, хорошо накрыть одеяло, я говорить, куда ехать. И ты быстро ком обратно, ты хороший, Витька!» — шепчет мне Алеша.
И я отвожу, телегу за телегой, в какой-то жилой дом, может быть, там он живет. Погрузка и транспортировка мыла продолжаются три или четыре дня. Когда в первый день мы возвращаемся в лагерь, вся команда пахнет так, будто побывала в «веселом доме». И по дороге прохожие явно обращали на нас внимание. А что у лагерных ворот? Весть о прибытии транспорта с мылом дошла уже и сюда, охранники ведут нас в зал, где нас уже ждут, чтобы обыскивать. Сегодня у них хорошая добыча — гора из кусков мыла растет. Нас давно уже так не обыскивали, и никто из нас на это не рассчитывал. А другого такого случая — добыть мыло — скоро не будет…
Не сплю полночи и все думаю, как бы обмануть обыскивающих. И мне приходит в голову, как можно пронести мыло в лагерь. Разрешено приносить топливо для отопления и на кухню, за это дают даже порцию супа или Kascha. Добытые обрезки дерева мы обычно увязываем, чтоб было удобней нести. А для этого пилим доску или что там попалось на куски с полметра длиной и стягиваем проволокой или тряпками.
За мыло, которого не хватает и русскому населению, можно получить всё. И вот за кусок или два мыла я добыл на следующий день несколько гладких досок, их и жечь жаль. Распилил на куски, но некоторые — покороче, чтобы заложить в вязанку куски мыла. Алеша мне усиленно помогал. Голь на выдумки хитра, а уж в плену — особенно, ведь каждый день это борьба за жизнь. Теперь уже, правда, не помирают пленные каждый день, но все же — три или четыре человека в месяц.
…Куска два мыла сунул еще в карманы, чтоб и охранникам было чем поживиться. И вот «мыльная команда» возвращается в лагерь, «искатели» нас уже ждут. Но вот ирония судьбы! Идущих со связками топлива для кухни — не обыскивают. Так что я их надул и остался с мылом. Были у меня последователи или нет, не знаю, здесь все еще каждый сам за себя. Еще с тех пор, как чистил по ночам картофель, я знаком с поваром, он старший на кухне. Так что можно спрятать мое драгоценное мыло там, отдав ему половину. Это надежное место, другого такого не найти. Не на нарах же, чтобы ночь не спать. А что днем, когда идти на работу? Ну, нет…
Мыло у нас — лучший товар на обмен, и не я один сумел пронести его в лагерь. Другие пленные тоже, выходит, не дремали.
СВОЯ СВОЛОЧЬ…
Как раз в те дни, когда была эта «мыльная» эйфория, нам напомнил о себе немецкий комендант лагеря, «господин полковой командир». Месяца за два перед тем несколько пленных попытались сами изменить свою судьбу — бежали. Вскоре двоих привезли обратно в лагерь. С ними обращались так, что подняться с носилок, на которых их принесли, они уже не могли. И немецкий комендант вещал нам, что вот — эти «бессовестные изменники делу восстановления» пытались уклониться от выполнения своего долга перед Советским Союзом…
Теперь нас тоже собрали в большом зале и прилегающих коридорах, сгоняли всех, даже работающих на кухне. Что-то очень важное нам собираются сообщить? И вот около восьми часов вечера в зал внесли на носилках четверых. Вид у них ужасный, они в каких-то лохмотьях, лица заплывшие.
«Вот! — орет немецкий комендант. — Смотрите все сюда, смотрите как следует! Эти господа пытались нарушить свой долг и сбежать в Германию. Но там есть люди, которые осознают свой долг, и они передали их органам Советской Армии. Эти четверо лишились права на хорошее обращение. Они понесут заслуженное наказание в штрафном лагере! Поглядите-ка на них еще раз, чтобы каждый из вас знал, что с ним будет, если он попробует уклониться от работы в Советском Союзе».