Оазисы
Шрифт:
— Что-то случилось, — сказал Матиас, тоже явно встревожившись.
— Едем за ними! — воскликнул Алан. — Тропа, ведущая в Оазис и из него — одна-единственная. Догоним!
— Так, стоп-стоп! — заговорил Димитрий, привставая и выставляя вперед обе широкие ладони. — Но как же договор с королевой?
Он зыркнул в сторону Аннисы, не желая, видимо, при посторонней упоминать золото и деликатное поручение. Алан думал недолго.
— Спасибо, Анниса, — сказал он амазонке, и та, кивнув, удалилась. Алан повернулся к спутникам. — Мы с Тэном постараемся их догнать
Тэн — меткий стрелок, договорил про себя Алан. В случае чего, его меткость пригодится…
— А если не догоните? — озабоченно спросил Димитрий.
— У Стефана целый караван, — вместо Алана ответил Матиас. — Вряд ли они могут двигаться быстро. Они покинули Оазис совсем недавно, а дорог здесь не так уж много, вдоль моря направо или налево…
— На ночь глядя особо не подогоняешь, — все еще сомневался Димитрий, но Алан и Тэном уже выходили из домика-столовой.
Покрасневший диск солнца закатывался за кольцевые горы, дневной зной спал, повеяло прохладой. Народ Амазонии стекался к озеру в окружении леса. Женщины — пешие и верховые — с недоумением оглядывались на несущихся во весь опор Пилигримов.
Всю дорогу до площадки с идолами Алан и Тэн молчали, лишь пришпоривали скакунов. Алан судорожно перебирал в уме варианты причин, по которым Кровак так внезапно снялся с места, и отбрасывал один за другим. Всё ни то! У Кровака буквально не было никаких резонов так спешить.
Разве что он убегал от отряда Алана? Но зачем? Узнал ли Стефан нечто, что заставляет его теперь усердно избегать встречи с Аланом?
Или — в груди у Алана похолодело — увальни Стефана сотворили что-то с Кассией и, испугавшись гнева Алана, теперь спешно ретируются?
Надо было уточнить у амазонок, была ли среди уехавших Пилигримов женщина и в каком состоянии она пребывала. Амазонки запомнили бы Странницу-женщину.
Но Алан был слишком растерян, чтобы задавать такие вопросы. Он поспешил в погоню. И остальные не подсказали ему, как поступить, потому что тоже растерялись. Возможно, сейчас Матиас и спрашивает в гостевой деревне Танвиру или еще кого-то о том, были ли девушка среди Пилигримов, но весточку Алану послать уже невозможно…
Алан и Тэн скакали во весь опор, а солнце словно бы убегало от них. Сначала, когда они достигли хребта, огненный диск снова возвысился над линией горизонта, но очень скоро начал погружаться в золотисто-кровавом сиянии в пучины моря. На полпути с горного хребта Пилигримов застала ночная мгла.
К счастью, позади засияла почти полная луна, и в ее неживом свете перед всадниками замельтешили их черные тени.
Тэн, как и ожидалось, первым заметил что-то у дороги и резко осадил коня. Разгоряченный скакун захрапел, загарцевал под Пилигримом. Вихрь оказался более сдержанным и, остановившись, лишь переступал с ноги на ногу, в то время как бока вздымались и опадали. Тэн ловко спрыгнул наземь и наклонился. Алан тоже спешился.
В полумраке в придорожной подсохшей траве чернели силуэты лежащих людей. Три силуэта.
— Это парни Кровак, —
Алан и сам узнал парней. Кажется, их зовут Ингвар, Роберт и Зуло. Ингвар стонал, лежа на спине, руки его странно скрючились на груди, ноги подергивались, будто Пилигрима без остановки жалила змея.
Крови не было видно, видимых ран — тоже.
Алан заметался среди сухостоя в поисках других тел, но поблизости никого и ничего не обнаружил.
— Два мертвые, — шепотом сообщил Тэн, когда Алан вернулся. — Они стонать, еще жить…
Оба склонились над Ингваром, который явно видел их и стремился что-то сказать.
— Алан Аркон, это ты? — вымолвил он с трудом.
— Да, Ингвар. Это я. Что случилось? Где остальные?
— Люди в черных масках… Четверо… Они увезли остальных в Парадайз. Омар вместе с ними, с убийцами заодно. Это он нас вызвал, сказал, что поблизости на караван Тиберия напали. Мы выехали на помощь… Но это была ловушка… Будь они прокляты!
Он судорожно перевел дыхание. Лицо было бледно — еще более бледно в лунном свете, глаза вылезали из орбит. Алан решительно не понимал, отчего Ингвар так страдает — он не был ранен.
— Человек в черной маске, Рыцарь Дебрей, сказал, что если я сообщу тебе, Алан, об этом, то смогу спокойно умереть…
— Почему ты хоти умирай? — закричал Тэн. — Что у тебя болит? Где твой рана? Что тебе они сделай?
Ингвар всхлипнул и вдруг заплакал.
— Я не знаю… Мне так больно… Он сказал, я умру, если скажу тебе… Но я не могу умереть, он обманул. Это самая невыносимая боль, какая только… Убейте меня!
И до Алана дошло. Рыцарь ударил Ингвара особым образом, так, как это умеют профессиональные убийцы Зэн Секая. И теперь Ингвар испытывает страшные страдания. Эти страдания могут длиться очень долго, а помочь ему невозможно…
Будь здесь Рафу или Итиро… Но их нет.
Алан глянул на Тэна. Тот вспотел то ли от страха, то ли от вида страдающего парня.
— Убейте меня, заклинаю!..
Тэн кивнул и нахмурился.
— Ты будешь отомщен, — произнес Алан, едва узнавая собственный голос.
Он выдернул из ножен прозрачный клинок и ударил прямо в сердце Ингвару.
Глава 14. Белая стена
Потрясенный до глубины души, Алан бегал из угла в угол по столовой в гостевой деревне Амазонии, а остальные Пилигримы молча и хмуро следили за ним, сидя вокруг стола с остатками ужина.
Снаружи было уже темно, но не слишком поздно — в тропиках темнеет рано. Вокруг нескольких светильников носились ночные бабочки, в цветочном поле за стенами дома стрекотали сверчки и звенели цикады, а со стороны окруженного лесом озера доносились музыка, вопли, крики, аплодисменты и звон оружия. В разгаре был Праздник Сватовства, на котором амазонки сражаются за своих временных мужей.
— Но почему, — начал неуверенно Димитрий, — у этого распроклятого Осаму зуб на тебя, Алан? Чем ты ему успел досадить?