Обалденика. Книга-состояние. Фаза первая
Шрифт:
…Утирая нос от чихов, он открыл слезящиеся глаза да так и обмер от неожиданности.
Избы и брошенных ведер будто и не было. На каменистый берег, возникший рядом, накатывалась бурная волна. Сам же берег стремительно загибался кругом. «Остров», – понял Петя. А посреди острова росло громадное дерево, все сплошь увитое темно поблескивавшей тяжелой цепью.
– Вот те раз, – изумленно сказал Петя внутри себя, – и где же это я?
– На острове Буяне, – внутри него же сказал кто-то странно урчащим голосом.
– Это зачем еще? – уже вслух удивился бывший старик.
– Остров
Петя вконец опешил, он стоял, растопырив от изумления руки, и, крутясь из стороны в сторону, силился увидеть говорившего.
– Какой такой комплекс… – почти с отчаянием выдавил он из себя и вдруг вспомнил. – Постой, постой… что-то Золотая Рыбка мне о том говорила… медные трубы там…
– Медных труб тебе не миновать, не переживай, но к ним ты еще не готов, не торопись, – в листве дерева кто-то тяжело заворочался, и неожиданно прямо к ногам Пети, мягко спружинив лапами, спрыгнул здоровенный рыжий котяра. – Все в свое время.
Таких больших котов Петя отродясь не видел, но еще больше поразило его то, что кот улыбался. Улыбающихся котов он видал и того реже. «Должно быть, внутренний смех практикует», – подумал Петя, решив ничему уже не удивляться.
– Да ни к чему мне в смехе упражняться, – сказал, улыбаясь, кот в ответ на его мысли, – я и есть смех.
– Ты – кот, – возразил Петя, с тревогой ощущая, как вновь пытаются в нем пробудить что-то давно забытое и где-то глубоко спящее.
– Я такой же кот, как ты – человек, – сказал рыжий кот, на этот раз и вовсе не открывая рта. Он молча улыбался, а в голове Пети раздавался его спокойный урчащий голос. – А ты – такой же смех, как и я. Не спеши, всякому понятию – свое время. Ты уже вспомнил себя Хозяином, ощутил себя пустотой… Тебе еще предстоит почувствовать улыбку этой пустоты, услышать ее смех… Стать им…
Шумно накатывались волны на берег, разбиваясь о мокрые камни. Волновалось кроной, жалобно поскрипывая, большое дерево. Только сейчас Петя и рассмотрел, что это дуб. Темной массой просвечивало сквозь ветви его что-то большое и прямоугольное…
– Зачем я здесь? – спросил наконец бывший старик, поняв, что ему сейчас во всем никак не разобраться.
– А за мной, – ответил рыжий кот, кокетливо выгибая спину и распушив усы. – Отныне я – спутник твой. Спутник и советчик.
– А хозяйство свое на кого оставишь? – кивнул Петя на дуб с цепью. – Слыхал я про этот Буян-остров, а как же…
– А на себя же и оставлю, – хихикнул кот. Он как-то волчком обернулся вокруг себя и неожиданно стал исчезать. Растаяли лапы, хвост, вот и морда расплылась… и через секунду в воздухе висела лишь одна улыбка.
А на освободившееся место с дуба вновь мягко спрыгнул рыжий кот.
– Улыбку с собой заберешь, – сказал он, двигая губами в унисон с улыбкой, плавающей в воздухе, – а я остаюсь. Ты прав – дела мои здесь еще не закончены.
– Лихо это ты, – сказал Петя, опасливо дотрагиваясь пальцем до того места в воздухе, где у исчезнувшего кота должны быть усы.
Чихнули оба – и кот, и улыбка.
– У кузена своего Чеширского научился, – объяснили они, облизываясь, – а ты не балуй.
– Значит, так, Петя, – сказали кот с улыбкой. – Испытания тебя впереди ждут, и немалые причем, все, чему научился, понадобится, да сверх того еще. Одолеешь все – еще более над собой поднимешься, а нет ежели… ну, о том, пожалуй что, и не будем…
– В трудные минуты рядом буду незримо, – продолжали они, – делать за тебя ничего не стану, но о том, что Хозяин ты, – напомню. А может, и совет дам какой. А может, и не дам. Потому как – твоя жизнь, и окромя тебя ее прожить некому.
– Эх, – сокрушаться начал было Петя, – а я-то думал, налаживается все уже. Поживем теперь со старухой… Так нет, снова чегой-то начинается… Ну что за жизнь?
– Никогда не жалуйся на жизнь, могло и этого не быть, – сказали кот с улыбкой, – и не сокрушайся, что кукле твоей жизнью насладиться не дают. Пока она кукла – не может она быть счастлива, пусть хоть какими стенами от жизни загородится. Счастье ей не вокруг себя искать надо, а в себе же самой, в Хозяине. Радуйся препятствиям – они ступеньки для тебя.
– А теперь тебе обратно надо, – сказал уже только кот, так как улыбка медленно таяла в воздухе, почти исчезнув, – события уже двинулись дальше.
– Как же мне обратно-то? – удивился Петя, глядя на исчезающую улыбку. – Да и потом, как величать тебя?
– А-а, велика ли проблема, – хмыкнул кот, приближая морду и щекоча Петин нос усами, – чихнул три раза – и всего делов-то…
– А звать меня Мявом, – услышал Петя сквозь чихи затихающий голос кота.
– …Чха-м… – чихнул Петя в третий раз и отворил глаза. Стоял он в своей избушке, будто и не ходил никуда. Старуха подевалась куда-то, зато битком было незнакомого народа. Толпилось у дверей несколько стражников в малиновых пообтрепавшихся кафтанах и с алебардами в руках. А прямо перед Петей стоял здоровенный мордатый детина, свисая длинными усами и сверкая глазами. «Воевода», – со страхом признал Петя.
– …Только не поймите меня правильно, – говорил кому-то воевода, – но человек, оказывается, все может. Вот это меня как раз и настораживает… – тут он замолчал и, открыв рот, уставился на Петю.
– Вот он, голубчик! – рявкнул затем, быстро оправившись от изумления. – Там его царь дожидается, всю дружину переполошил, а он шляется непонятно где!..
– Царь? – вконец опешил Петя. – Царь, за мной?! – Он вновь ощутил себя прежним стариком Петей, всеми терзаемым и помыкаемым, и ему захотелось спрятаться от всех далеко-далеко, глубоко-глубоко…
Он и согнулся уж весь, готовясь упасть в ноги, как вдруг услышал внутри спокойный урчащий голос: «Отвяжись, отвяжись немедленно от воеводы, от куклы своей. Вспомни, что ты – Хозяин. Твори, начинай немедля творить». – «Что? – удивился Петя внутри себя. – Что я могу сейчас творить?» – «А что хочешь, – спокойно урчал Мяв внутри Пети, – твори слова, твори образы, главное – твори…»
– За тобой, за тобой, – продолжал громыхать воевода, – ишь ты, птица важная, самого меня в путь подняли. Чего натворил, а ну ответствуй?!